Голос, сколь-нибудь тихий, вырвал его из созерцания огня, неопалимой купины Феаноровой ярости пылающей над последним, лебединым кораблем Альквалондэ. Возможно, решись он посмотреть по сторонам, он увидел бы стяги нолдор, бывшых в этой гавани лишь совсем недавно, однако нет, он смотрел в огонь.
Это был знак! Или может быть не был. Мало ли в мире огня?
Но новый шепот уже входил в легион позабытых, постепенно освобождаемый рассыпающейся перед ним смертью, и рыжий дернулся и тихо заскулил, пытаясь предовратить неизбежное.
Сквозь огонь, они шли за ним. Снова и снова и снова.
Блейз сделал шаг туда, где кровь последней из эльфов превращалась в розовые лепестки. Алое поднималось вверх, алое падало вниз, алое соединялось с алым, серое пепла - с серым асфальта, огонь - с огнем. Присел на корточки, рассматривая лежащую девушку яркими глазами. "Зачем у ты умираешь?" - хотелось спросить ему сейчас, и была в этом странная, позабытая за последний месяц роскошь: хотеть говорить.
Он вцепился в эту мысль, в обглоданную до щепок, пустую кость желания, и выдернул из воздуха видимую лишь ему одному алую ленту, зубами стянув узел у запястья. Скособочился, сочленения едва ли не выпрыгивают из суставов, одно плечо выше другого, келоидные шрамы и маркерные узоры тигриной маской обрамляют криво написанное "NOMAD", перечеркивающее лоб.
- Однажды Илматер, Сломанный Бог, что лишь недавно освободился из темниц сестры своей, Ловиатар, странствовал по земле и увидел он женщину, стонущую в поле. - Начал он. Голосовые связки отказывались связывать голос и мышцы, слова звучали асинхронно с движением губ, словно двое беглых каторжников, не умеющих управляться с общей цепью.
- Она была в великой боли от ран, учиненных солдатами местного барона. Многие из этих ран были и ему известны, но рука нанесшая их Сломанному была скована предопределенной природой божества; эти же были нанесены существами с свободой воли и были ему поэтому внове. И он спросил умирающую "Почему они делалют это?"
Стянутые невидимой красной лентой запястья взмыли вверх и опустились, дружелюбно погладив алого паука по спине. Эй, ты, паук! Ползи сюда, здесь больше места.
- "Проклятые ублюдки!" - Выдохнула умирающая, чей взор был уже затуманен и не мог источать слезы. - "Да просто потому что они могут!"
Но она не была в ярости. Как многим умирающим, ей было страшно, ей не хотелось прекращать двигаться, и Сломанный понял именно тогда, видя как она затихает в пыли, что боль и страдания, как и все, созданное свободной волей, может быть взято и принято, подарено и отобрано. И поскольку он был бог, предназначенный к страданию, а она человек, он забрал себя ее раны. Так Илматер-Сломанный Бог стал Тем-Кто-Превозмогает, и что-то к лучшему изменилось в мире"
Паук косился недоверчивым алым глазом, сомневаясь, что новое место будет лучше старого, но Блейз приложил все силы на уговор и даже аккуратно дернул кровавого арахнида за лапу, дескать, не сомневайся.