Где-то на территории Республики. Часом ранее.
Царящую в обедне тишину нарушало лишь тихое потрескивание свечей, установленных на бронзовых лилиях развешанных по стенам жирандолей. Тёплое свечение пляшущих язычков огня растекалось по зале, предоставляя достаточно света, чтобы видеть сияющие серебром приборы и посуду с находящимися в них яствами, которыми был искусно сервирован украшенный богатой витиеватой резьбой большой дубовый стол, но не настолько много, чтобы слепить восседавшего в главе мужчину. Он спокойно сидел на резном стуле, выполненном в стиле, бытовавшем во времена Людовика XVI, не притрагиваясь ни к одному из представленных яств, лишь изредка отпивая из фужера венецианского стекла густую алую жидкость - это и была вся его трапеза. Единственное живое существо во всём огромном зале, наполненным полумраком и танцующими тенями, являлся стоящий за спиной мужчины монах, облачённый в серое, не произнёсший за время обеда ни единого слова и выдававший своё присутствие лишь тихим шелестом мантии, в те моменты, когда он оставлял недвижную стойку, в которой более походил на статую, и подливал в опустевший бокал из стеклянного графина, если судить по стилю, входившего некогда в один набор с кубком, тоненькую ножку которого обхватывали смертельно холодные тонкие пальцы, новую порцию жидкой руды.
Насколько помнил сам мужчина, этого молчаливого слугу звали Клаус. Если верить рассказам Его Сиятельства Кардинала Иосифа I, а если говорить по-простому - Серого Кардинала, бедному монаху вырвали язык в одной из Миссий "подлые язычники", после чего тот и был приставлен на важное и почётноё место для помощи и, чего не скрывал и сам Кардинал, наблюдения за самим необычным "гостем". Сам же, на первый взгляд совершенно обычный священнослужитель, казалось, сиял, будто елка в канун Рождества, от намоленности его бренного тела. Видимо, всё же, Серый Кардинал хоть и принимал Договор, охотно соглашаясь с пользой, которую приносил Цимисх их делу, но до конца не мог вверить одного из своих людей "монстру", проводившему в застенках своих "палат" довольно извращённые опыты.
От узорчатой дубовой двери - единственной достопримечательности по ту сторону стола, впрочем, бывшей лишь муляжом и не выполнявшим свои функции, так как за тонкая древесина лишь прикрывала стоящий далее по коридору щит десятидюймовой стали, служившей истинной оградой Цимисха от запутанных коридоров подземелья, ведущих на поверхность, раздался тихий, но уверенный стук. Тут же, не дожидаясь, как это было и всегда, разрешения, в открывшийся проём вошёл человек в серой мантии, отличавшейся от той, что носил слуга Собрата, только кроем и не выделявшейся никакими украшениями.
- Прошу прощения, Магистр Исиф. - произнес спокойным ровным голосом старик, о количестве прожитых лет которого можно было лишь предполагать,
- Не знал, что могу помешать Вашей трапезе. - не дрогнув, соврал всеведающий Кардинал, разведя в стороны сморщенные и иссушенные старостью руки.