— Дом, милый дом. Что же с тобой стало? — удивленно присвистнул Троица, разглядев воронки от взрывов на месте могил и обнаружив, что в Коулуне, вдруг, требуется приложить усилие даже для того, чтобы найти нищего попрошайку. Улыбаться он правда так и не перестал. Этот гнойняк в данный момент не был для него ни пристанищем, ни источником дохода, так что интерес к его состоянию у Ли был сугубо академическим. В конце концов, если уличные гангстеры решили размять мускулы, он мог бы продавать оружие и информацию одной из сторон. Или обеим. Или вести переговоры. Хотя нет, работать с теми, кто не уважает мертвых, плохо для кармы. И Старик не одобрил бы. Да и лень, если говорить по чести.
…
Когда подъехал черный седан мистера Фэня, Троица стянул с головы и убрал в сумку мешающие комфортной беседе очки-приставку и добавил на лицо несколько штрихов, необходимых для общения с одним из самых влиятельных и опасных людей теневого Гонконга. Краешки губ чуть опустились, стирая вечную улыбку и намекая на сыновью покорность, кожа разгладилась и стала по-детски мягкой, веки прикрыли черные колодцы глаз, снижая интенсивность окружающей юношу ауры страха до минимума. Вид у Ли, как, впрочем, и всегда, когда надо было общаться с друзьями Старика, был немного сонный, но лучше прослыть совой, чем внезапно осознать, что вселяешь беспричинный ужас в столетнего бандита, чьего влияния вполне хватит на то, чтобы ты к вечеру стал крабовыми консервами.
Когда до старого, но все еще крепкого китайца осталось два метра (два — хорошее число), Ли остановился и склонился в почтительном поклоне.
— Доброе утро, господин Фэнь. Вы прекрасно выглядите, чего нельзя сказать о «славном» Чжэ Ю. Неужели кто-то не смог найти лучшего места для выяснения отношений?