Вопрос был ещё каким заковыристым. Нет, он мог бы, конечно, рассказать о том, как ловил крыс на нижнем уровне шахтёрского улья, как дрался в полутёмных коридорах-улицах - банда на банду, как мечтал оказаться от всего этого подальше и увидеть настоящий мир. Единственным путём наверх была военная академия. Бессонные ночи в обнимку с учебниками, и такие же мрачные дни в поисках кредов и драках. Вожделенная академия, где из него пять лет выбивали трущобный дух и вколачивали дисциплину. Бесконечные тактические задачи, контрольные, марш-броски и симуляторы. Увольнительные - редкие и короткие, как волосы на заднице. Как это всё рассказать аристократке с Венеры? Никак. Нет такого языка.
- Марс... ну, он такой... красный... жареный... то есть, я хотел сказать, такой важный и... Марс ужасен.
Не глядя схватил стакан, отпил, не чувствуя вкуса. Вспомнил, как выводил стилом на растрескавшемся экране комлога свои подростковые стихи.
У Марса вкус пепла и старых гробниц
Цвет крови, пепла и жареных крыс
Запах тысячелетнего дерьма
Марс - это планета-тюрьма
- Марс... Там только плацы, полигоны, засекреченные объекты, шахты и проклятые симуляторы. Ничего настоящего. Я не видел, во всяком случае. Знаете, говорят, если тысячу мужчин сбросить на необитаемый остров, они устроят там ад. А тысяча женщин... гм... ну, вобщем, Марс - это тот самый ад. Опора и гордость трона. Я часто думал - там, в академии - кто должен сидеть на троне, который есть ад.
Произнеся эту крамолу и выпив какую-то сладковато-обжигающую жидкость из бокала, Клайн почувствовал себя увереннее. Легче принять позор отказа и изгнания, если убедить себя, что Королева, при всех её манерах и прочих достоинствах - исчадие ада. Королева, а не он, Мясник, о котором знает только плохое даже последняя собака, не то что принцесса-дипломат.