Шмыгнул под прилавок. Пахнет пылью здесь. Холодом веет. Снег. Скрипит натужно. Стекла битого крошечные осколки под огромными ступнями в пол гнилой вминаются, лопаются, на тысячи частиц ломаются. Шумно трубка-фильтр воздух в маску вгоняет. Движется махина, а внутри - человек. Вернее, то, что от него осталось. Киборг. Старый солдат, воевавший лет сорок назад. С хорошо сохранившейся нервной системой, боевыми рефлексами, мозгом - но ослабшим телом. Даже арийцы не умеют перебарывать смерть. Даже их людей она косит.
Но тут. Тут уже не человек. Не совсем человек. Машина. Истребитель всего живого, хорошо оснащенный шагающий танк. Соотношение сил: один к двадцати. Один полумертвый белокурый воин рейха против двадцати молодых пареньков. Непросто всё в мире этом. Где мертвые с живыми на равных дерутся.
Скрежещет. Шипит. Металлический звон. Стук.
Миг. Прошьет клинка огромного сталь мономолекулярная грудину хрупкую - а на клинке надпись: "Meine Ehre heisst Treue! 1956" Кровь сочится по долам. Каплями карминными, жирно-бордовыми на пол сухой и грязный капает. Умирает Яков. На тебя смотрит глазами огромными. Шепчет что-то.
Что-то про ошибку.
Моргнул. Пропало. Живой Яков. Сидит, спиной вжавшись в прилавок, руками крепко винтовку сжимая, зажмурившись. Шепчет беззвучно губами что-то. Молится, наверное.
Понимаешь. Услышит он вас - и ничего вы не сделаете. Танк о двух ногах. Нипочем ему пули. Гранаты осколочные.
Миг. Хруст стекла отдаляется. Тихо, медленно, размеренно уходит. Отвлекся?
Еще миг. Еще. Время - кисель. Тянется.
А потом грянул гром. Визг невыносимый в мозг твой двумя раскаленными болтами впился, перепонки разрывая. Стрельба. Протуберанец пламени яркий метнулся в сторону противоположного дома, сжигая заживо всё живое в ливне свинца. Твари даже дернуться не успели. Продолжалось не более секунд считанных. Раз. Два. Три. И ошметки мясные, фарш кровавый на тротуар разбитый падает. На снег сахарно-белый. Окропляя цветами живыми.
Бутонами ярких роз.