Пожевали безвкусной кашицы с крошечными кусочками чего-то зеленого, оранжевого и иногда – бледно-красного. Повара уверяют – свежие генетически-правильные овощи, заботливо взращенные в умелых руках ученых мужей и женщин. Что же на деле – черт его знает, честно.
Потом в арсенал. Большой такой склад. Где-то там, за толстой дверью. А у вас – неуютная коморка, надвое разделенная толстой решеткой с окошком, чтобы самая большая пушка пролезла. И лицо. Прапорщицкое. Заросшее щетиной. Невысокий, крепкий мужичок седой, с худыми щеками и горбатым носом, маленькими глазками внимательными и громким, хриплым голосом. Обращаются обычно «тащ прапорщик», но вы обходитесь дружеским «Иваныч». Как его зовут – опять же, черт его знает.
Взяли оружие своё. Иваныч притащил скоро. Не спрашивал, куда, зачем. Ему уже передали, что «красный код», вон у него радиостанция стоит на столике, рядом с початой фляжкой армейской и покусанным бутербродом с толстым слоем какой-то байды – наверное, питательным соусом.
Экая гадость.
Оделись, обулись. Проверили всякие ремешки, кармашки. Оставалось время еще. Поболтались немного, да кучно отправились по коридорам, навстречу мертвому, седому, гнусному миру, в котором всё вялое и серое, и только смерть быстра, как ветер, и никогда своего не упустит.
Коридор. У вас он называется «путь». Длинный коридор, без труб, без проводов, без всего. Только рисунки детские да надписи мелом на стенах, вроде, «мы помним», «возвращайтесь скорей».
«С Богом».
Вас никогда не провожают лично – плохая примета говорить «прощай». Никто никогда не стоит и не машет вам платочком – если даже и знают, что вы уходите, то не придут. Не положено просто. Вы уйдете. Может, через час вернетесь, коли туман застанет вас в пути. Или через десять часов, если на «арийцев» нарветесь.
А, может, не вернетесь никогда. И тогда еще один ребенок, маленький Витя, или Коля, или Леонид – рыженький парнишка придет сюда, куда обычно никто кроме вас и не ходит. И приклеит к стене еще один рисунок – голубое небо, зеленая трава, радуга на горизонте, яркое, доброе улыбающееся солнышко, такое антропоморфное, по-детски счастливое.
И вы. Все вы. Он нарисует вас, потому что узнает, как вы выглядели. И запомнит вас такими.
И все запомнят. Когда вы уйдете, вас будут помнить. Всегда.
________________
- Готовы? - спросил Арнольд Палыч, в камуфляжной форме, с нашивками, с широким прикладом снайперской винтовки из-за спины и респираторной маской, пока еще болтающейся на шее.
За спиной Снегового были массивные двери лифта. Лифта в другой мир, где нельзя расслабляться, и сдаваться нельзя.
Просто сделать шаг.