Спустя два-три часа после отбытия первой команды, ангар "Пилигрима" вновь встречает защитников Империума. И пусть их всего трое - два космодесантника и Инквизитор - но каждый из них в честном бою стоит десяти простых солдат. А будучи помещенным в ту среду, для которой он создавался, в которой мог максимально раскрыть свои способности и навыки - каждый из них стоил сотен солдат на поле битвы. Как одинокий мельтаган - способный уничтожить неуязвимый для пехоты тяжелый танк. Как освященный клинок - способный пробить укрепленную варпом плоть демона.
Для брата-библиария этой средой был варп. Безумный мир, создаваемый эмоциями живых существ - и губительный для их рассудка. Источник неисчерпаемых возможностей - и неизмеримых опасностей. Щедро одаряющий обращающихся к нему - и никогда не забывающий взять с них высокую цену. Варп и его обитатели были одной из самых страшных угроз для Человечества - и в то же время отказ от него уничтожил бы людей как единую расу. Воистину, все, чего касался Имматериум, приобретало черты абсурдности, начинало противоречить самому себе. Но пока он существовал - граница между мирами нуждалась в защите. И именно на этой границе нес свою службу брат Террос.
Что было средой для Вороньего Глаза? Проще всего было бы ответить - "битва". Но ни один воин - тем более Космический Волк - никогда не согласится с тем, что все битвы одинаковы. Что есть битва для Кровавого Когтя, бесстрашно рвущегося в самую гущу сражения ради славы и почестей? Что есть битва для Серого Охотника - холодно и расчетливо загоняющего свою добычу, бок-о-бок с другими членами своей стаи? Разве для них это одно и то же? Вот и для Стирра у Всеотца была припасена своя, особая битва. Битва, в которой он не станет великим героем, не бросится на вражеского лидера с цепным мечом наперевес. В его битве он будет не камнем, брошенным из пращи в глаз великану, а утесом, об который раз за разом будут биться волны врагов. И если он сложит голову в этой битве, то сагу о Стирре Вороньем Глазе не будут весело петь в середине веселого пира, под грохот кружек и громогласное "Хей!". О нем будут петь лишь в самом конце - когда на ногах останутся лишь самые крепкие воины, а веселый смех сменится поминальным воем.
Наконец, что было средой для леди Кемерин? Девушки, гвардейца, и, наконец, Инквизитора? Пожалуй, это были люди. Да, она с удовольствием могла выйти на сражение с болт-пистолетами в руках, и никто не осмелился бы упрекнуть ее в бесполезности. Но сила Инквизиции, как бы того не хотелось отдельным ее представителям, была отнюдь не в личном могуществе и доблести. Инквизитор был, прежде всего, частью Империума. Частью социума, который он поклялся защищать и вести вперед. И лишь под его присмотром, при его незримом присутствии и неощутимом руководстве расхлябанная, скрипящая при каждом движении машина имперской власти начинала работать слаженно и эффективно.
Сейчас перед ними лежал мир-кузня Адептус Механикус. Мир, отвернувшийся от Империума в час испытаний. Возглавляемый людьми, которые сознательно отторгали от себя большую часть человечности. И им предстояло возвратить его на путь истинный.