Тавия все так же молчала, слушая и наблюдая. Она не могла не заметить состояния господина фон Кайлена, не могла не обратить внимания на крепко сцепленные руки лорда Грау, не могла не взглянуть на лорда Лакруа, когда тот принялся писать что-то в блокноте.
Члены Дома разговаривали, совещались, волновались. А Тавию все это время не покидала сильная тревога из-за того, что некоторые знают куда больше, чем говорят, если вообще говорят. Сама она знала слишком мало, чтобы делать какие-либо значимые выводы -- и очень боялась, что из-за чьего-то молчания такие выводы не будут сделаны никогда. Ее грудь нервно приподнималась в такт дыханию, и если кто-то за ней пристально наблюдал, то понял бы, что спокойное выражение лица, несколько отстраненный взгляд, опущенные плечи -- всего лишь маска. Ей очень хотелось сорваться с места, побежать в детскую, распахнуть дверь и сгрести их -- и хулиганку Ялию, и сорванца Саэфела, и кроху Тонин, и даже уже взрослую и независимую Эйлин -- сгрести их всех и крепко-крепко прижать к себе, закрыть от того непонятного, неизвестного, но неминуемого, что случится, закрыть, спрятать, уберечь! Тавия волновалась, переживала, очень переживала, что кто-то -- кто-то, кому ее не понять -- сделает неправильный выбор.
Фаэ обвела всех и каждого внимательным взглядом.
- Лорд Грау, -- она подняла взгляд на мужчину. Тавия хорошо помнила, что сказал он ей за столом, и сейчас она вцепилась в его слова как в обещание, -- Вы сказали, есть какие-то зацепки. Вы имели в виду то, что уже было сказано, или есть что-то еще, что нам всем поможет.