Демонесса прокусила нижнюю губу падшего и лишь чудом не задела при этом вдетое в неё серебряное колечко. Ангел ощутил солоноватый вкус собственной крови.
- Пусти меня, слышишь! Немедленно...мерзкое отродье! - ради того, чтобы буквально плюнуть ему в лицо этой фразой, суккубу пришлось разжать зубы, и Аластэл резко отвёл голову назад - как раз вовремя. И только потому рог Наамы оставил на его правой щеке кровавую борозду, не достав несколько сантиметров до глаза.
Схватив демонессу за рог свободной рукой, он прижал её голову к полу, лишив тем самым последней возможности оказывать сопротивление. О ранах, нанесённых ему, напоминали лишь кровавые следы: ни рваного укуса на надплечье, на ни глубокой царапины на щеке, ни лишней дыры в губе уже не было.
- Мерзкое отродье? - падший расхохотался. - Ты даже не представляешь, как ты права, женщина! Я - не рыцарь в сияющих доспехах, я именно предатель и отродье! И что ты будешь делать теперь, когда твои попытки убить меня провалились, а ты совершенно беспомощна?
Аластэл приблизил к её лицу своё - так, что их разделяло расстояние в два пальца, и он мог ощущать кожей её частое разгорячённое дыхание.
- Ты не можешь ударить меня, не можешь боднуть... Даже укусить... Если я сам не позволю тебе вновь вонзить в мою плоть зубы... - тон падшего был жестоким и несколько насмешливым. - Чего ты добивалась, Наама, совершая все эти заранее обречённые на провал действа? Чтобы я поступил с тобой так, как может поступить мерзкое отродье?
Ангел одним движением перекинул суккуба через плечо и направился к размещённой в комнате неведомой конструкции с большим количеством цепей, оков и поручней.