Дёс продолжал завороженно смотреть в окно и даже не шелохнулся, услышав вопли клейменных эльфиков. Сцена завораживала его своей абсурдностью, несоответствием с моральной точки зрения с той реальностью, в которой Дёс привык находиться. Кажется, он даже различал лица отдельных страдальцев, которых раздевали, мучали, насиловали. Вон – портняжка-хохотушка, у тётки которой он когда-то выпрашивал ткань на баню, а она в то время хихикала и строила ему глазки. А вон – смелый и смышлёный паренёк из охотников, вроде как и в походе на ящера участвовавший. Может, и правда Петров узнавал отдельных эруни из толпы обреченных, а может, ему это просто казалось. До конца не хотел Дёс верить в происходящее, боялся он суровой правды; надеялся, что не так всё будет, по-другому. Надежды его не оправдались. Не легко стало на душе у Петрова, пасмурно, тоскливо. Потеряла его жизнь насыщенная свою яркость, и начал Дёс понимать, что не вернутся к ней краски, если он так и будет дальше стоять пнём и в окно глазеть. Навсегда его жизнь останется тусклой и бесцветной, если от сегодняшнего дня останутся такие вот воспоминания, из окна. О девчушке той, о пареньке.
Вы отдали четыре жизни, чтобы призвать нас. Почему бы мне не отдать одну, чтобы научить вас правильно лизать ноги.
Отвлекся Денис от своих размышлений, услышав слова Цессы. Вздрогнул даже, скривился. Только не от страха или волнения, чего вполне можно было от него ожидать, а от раздражения. Девушка напомнила Петрову, что вокруг - чужой, враждебный мир; что призвали их сюда, силком вырвав из размеренной жизни. Так что же, Цесса им благодарна за это? Неужели она чувствует свою вину за смерти эльфиков, которых принесли в жертву богине? Они что, ради нас старались? Хрена лысого! Им лишь бы свою учесть облегчить, не важно какими методами! И убьют, и предадут, лишь бы самим не страдать, жить счастливо! Дёса начала наполнять озлобленность, вытесняя заполонившее его уныние. Нет, он злился не на девушку, и даже не на эльфиков. Его злили слова, сказанные Ирой, а точнее - спрятанный в них смысл, давно уже не дававший ему покоя. Не за то он собрался рисковать своей жизнью. Не за запуганных, забитых, трусливых и жадных эруни, отчаянно молящих свою богиню о мане небесной. Всё это в прошлом. За бесстрашных охотников, решительных ополченцев; за благодарных, умных и честных; за друзей. Тех, кого Дёс узнал уже после. А может, даже поучаствовал в их становлении. По крайней мере, хотелось бы так думать. Да, за их жизни и своей не жалко.
Внутри Петрова бушевала война эмоций. Невиданное дело, очень редко за ним замечающееся. Однако он всё так же невозмутимо и молча стоял, и по лицу его вряд ли можно было бы прочесть хоть что-нибудь. Так же, не говоря ни слова, он шагнул из комнаты на улицу, сразу за Цессой. Выходя, Дёс вздохнул поглубже свежего воздуха и с удивлением отметил, что девушка всё-таки взяла с собой гитару. Вспомнив об оставленной у себя гармонике, он неуместно улыбнулся.