Показательного лизания ног не вышло – эруо отказался лизать ноги каронирцам.
- Муо всё равно умру, пускай мой язык будет чистым.
Это было уже слишком - если таких людей убивать, то кого же миловать? Проклятые нурорские трусы не понимают, что означают такие слова для лизавшего ноги всю жизнь, но сэсэсмунэйцы... о, сэсэсмунэйцы понимают.
- Повтори, что ты сказал.
И, когда Gото это повторил, Цесса громко сказала, положив на плечо катану:
- Этот эруо, Gото, отказался лизать ноги, хотя подлые аgaшiни всю жизнь его только этому и учили! С тех пор, как я появилась под двумя лунами, это только второй храбрый эруо, что я тут видела. Все вы, трусы, охотно наказываете слабых моими руками, а о вине аgaшiни, о мате, что кричит против них, никто даже не вспоминает - потому что это слишком страшно, аgaшiни ведь не гагапоты, они могут и убить. Но вот, человек, который отказывается лизать ноги, даже если это может спасти его город! Я говорю, такой эруо стоит сотни трусов, из тех, кто кричит "убей". И я докажу это! Я предъявляю права на кровь этого эруо, потому что гагапоты похищали и мою соплеменницу, Диану! Но я не буду проливать эту кровь! Те из вас, кто по-прежнему хочет его смерти, могут получить его жизнь... но сначала вам придётся отнять мою в честном бою. Кто из вас так хочет его смерти, что готов рискнуть своей жизнью? Пусть выйдет сюда.
Да уж, херовый из тебя политик, девушка-моральный-урод. Не смогла выдержать до конца. Ещё пару казней, и эти кровожадные гоблинцы бы размякли и рыдали всем селом. Цесса это прекрасно понимала. Но также она понимала, что не может казнить эру, отказавшегося после целой жизни рабства лизать ноги. И если эти трусоватые гоблиноиды её убьют, то чёрт с ними - значит, они все заслужили такой судьбы. Пусть агашини обращают их в рабство, Цессе всё равно. Это было правильно и справедливо, и по сравнению с этой вселенской справедливостью казалась незначительной даже собственная жизнь.