Хм. Можете убрать ваших людей и убрать прицелы ваших трещоток с нас. Если бы я хотел, то вы все бы уже были... - громкий вздох, сопровождающийся треском и шипением вокс-преобразователя речи, и не менее шумный выдох, теми же искажениями - Мертвы. Тридцать четыре человека, да? - насмешливо спросил космический десантник, раздраженный что ему приходится общатся с замшелым СПОшником, даже не знающим что он разговаривает с полу-богом, с генетическим сыном Императора, с тем, кто может раздавить его голову двумя пальцами, даже без помощи своей могучей брони - Двенадцать сзади, двенадцать спереди, остальные по бокам, четверо здесь. Неплохая расстановка. За укрытиями. - продолжил в поучительно-насмешливом тоне Храмовник - Только бесполезная, против таких врагов как я. - Сигизмунд убрал штурмовой болтер и меч обратно, на магнитные зажимы. Пока что в них нет необходимости, а в случае активных действий, Сигизмунд не сомневался, что сможет перебить всех даже без священного силового доспеха, и даже без оружия. Ему хватило бы рук и зубов. - В общем, собирай своих людей, и, сделай отдолжение, отведи нас к вашему командиру. Я уверен, нам предстоит долгий разговор. - Сигизмунд тяжело вздохнув, отчего вокс-преобразователь вновь испустил серию скрипов и потрескиваний, осмотрел своих товарищей по несчастью. - И да. Меня зовут Сигизмунд. Я Брат-Капитан ордена Белых Храмовников. Адептус Астартес. Твое имя и звание меня интересуют мало. - Наверное, со стороны это смотрелось забавно. Гигант, ростом в три метра, закованный в доспех, округлые пластины которого были огромной, казалось неправдоподобной толщины. Его наплечники исписаны в честь великих побед и деяний, соверешнных капитаном... Его личный геральдический щит стоял на массивном, сферическом, левом наплечнике. Множество печатей чистоты, со священными текстами, для защиты могучего воина от моральной угрозы, от физического и ментального воздействия сил варпа и демонов. Множество печатей с его победами были выгравированны на его массивных поножах, чудесным образом очистившихся от кислоты и ихора мерзких тварей прошлого боя. Сигизмунд не думал что кто-то из здешних вообще поймет о чем идет речь на его доспехе... Но точто для других было лишь словами, для него было откровениями. Мир Ринна. Армагеддон. Тритон Примус. Сефентий Трайдент. Триполярус Секундус. Кадия. Он воевал по всей галактике, был неоднократно ранен и не раз смотрел смерти в глаза, и смеялся над ней. Это уже не привычка и не опыт... Это жизнь.
Нужно прожить такую жизнь, чтобы понять Капитана. Нужно воевать с детских лет, нужно пройти агонию священной хирургии, нужно часами сидеть в зале гипнотерапии, нужно всю жизнь сражатся, зная что ты непременно будешь в меньшинстве, и что всё зависит только от твоей веры, твоих умений и опыта. Нужно постоянно сражатся с тем, кто сильнее тебя, нужно уничтожать всех, кто пошел против тебя, нужно жить войной, и, возможно, только тогда, человек может понять Сигизмунда.
Может понять, почему всегда в его словах, при обращении к военным, не принадлежащим к братству Космического Десанта, сквозит либо насмешка либо презрение. Нужно пройти сотни операций, где Астартес исполняют не полагающуюся им роль стилета, а исполняют роль "затычки для прорванной плотины", чтобы осознать его неприязнь к обычным военным, неспособным сражатся с достоинством, и с улыбкой принимать смерть. И, Варп подери, обычным людям придется очень постараться, чтобы заслужить хоть микроскопическую каплю уважения от воина подобного Сигизмунду.
Пока что, эти солдаты не заслужили ничего кроме презрения. Почему? Да даже то что они правильно расположили свои войска не служит поводом для уважения. Это должен уметь каждый! А если бы они не умели и этого, то заслуживали бы только смерти. От руки Сигизмунда или незивестного врага, без разницы. Такие солдаты не должны служить в Империуме.
Неожиданно мерзкий колдун вновь извлек свой инструмент воздействия на сознание... И осознание проскольнзуло холодным потом на спине Сигимзунда. - Этот мерзкий колдун хочет поработить людей, и сделать из них своих марионеток! Этот еретик хочет призвать своих мерзких слуг, для помощи в его богомерзких деяниях! - Сигизмунд уже помнил ощущение от его воздействия на разум. Подобное он испытывал, сражаясь против ублюдочных отродий Варпа, а когда то благородных Астартес, Детей Императора. Они таким же образом подавляют волю к сражению, и волю к победе... И недаром они считались одним из самых опасных врагов... Но, как и тогда, стена вокруг разума Сигизмунда хранила воина от воздействия на разум, а его ярость пламенным огнем распространилась по его телу. Какие бы чувства не испытывал Храмовник к этим недо-солдатам, но он не позволит превратить их в мерзкие игрушки колдуна, уже начавшего призыв своих демонических слуг, ибо авто-чувства Сигизмунда не распознавали этих фантовом, что уже служило подтверждением нематериальности этих существ
Стоять еретик! - рявкнул Сигизмунд Уннуку - Пока я жив, тебе не совратить верных слуг Императора! Ни за что! Никогда! - проревел воин через динамики доспеха, с оглушительным хлопком смещаясь сквозь пространство и время, телепортируясь сзади еретика, уже начавшего свою мелодию, которая вновь хотела пробится сквозь метнальный заслон могучего воина, и сломить его волю к сопротивлению... Но, стряхивая оцепенение, с рыком дикого зверя, закованная в белоснежно-белую латную перчатку из керамита и пластали, терминаторского доспеха, рука воина, блестнув в лучах теплого солнца, ударила под дых волшебнику, выбивая воздух из его легких, обрывая на полу-слове его еретичную мелодию... И хотя удар для Храмовника был различим, целых три субьективных секунды Астартес, это было всего лишь пол секунды реального времени. Он успел заметить это на хроне, встроенном в его шлем.
Конечно, это могло быть случайностью, этот маг вовсе не быть тем, кто призывает проклятья на голову человечества, и продает души невинных Темным Богам... Но... Сигизмунд даже не задумывался об этом. Все его естество твердило о правильности действий, ибо видел он, на что способны колдуны, как целые планеты подчинялись воле одного единственного мощного колудана, в результате чего всё население скатывалось в ересь, видел страшные ритуалы, и, к его чести, не один и даже не два были преврваны благодаря вмешательству Храмовника. Все же... Убивать еретиков, это даже не его работа. Это его призвание. Его долг.