Фриллорини
Разве не прекрасно это мгновение, этот момент невероятного напряжения и пика отчаяния? Разве не красиво после этого стремление, порыв, пробивающий своим напором окружающую глубь? Разве не совершенна эта мощь, эта сила, способная превратить уродливых, беспокойных существ в безмятежно клубящуюся кровавую дымку?
Разве не мелодичен этот безумный вопль, этот предсмертный хрип, гремящий под водой? И не мила следующая за ним покойная тишина? А эти перекошенные от боли лица? А эти конвульсии, которыми пронзает рыболюда в момент, когда его кровь вскипает прямо в жилах – разве это не красота?
А витиеватые узоры заклинаний, творящих это – разве это не искусство?.. Разве это не поэзия – слова, поражающие плоть, слова, обращающие водную глубину в густую кашу, слова, иссекающие врагов на мелкие кусочки, что коптят свежей, горячей кровью в морское небо? Разве не прекрасно то мгновение, когда жизнь оборачивается смертью, а тело – своей изнанкой? Разве это – не искусство?
Нет.
Нет, большинство водяных эльфов, увидев подобную кровавую мясорубку, устраиваемую магами под водой, запоминали ее на всю жизнь и ненавидели свои за глаза за то, что они узрели этот ужас. За то, что они не закрылись сами собой и не избавили своего хозяина от последующих лет ночных кошмаров.
«В смерти нет ничего красивого» – так посчитали фриллорини, когда на свет появились первые боевые маги среди их племени. Но сами маги были иного мнения. Они влюблялись в свое дело, они почитали его за искусство и блаженно закрывали глаза, слушая, как струится по ним магическая энергия, слушая, как вопят несчастные рыболюды за мгновения перед концом.
Они называли себя «Поэтами Смерти», но остальные их вполне оправданно называли кровавыми маньяками. Мирные по духу фрилоррини всегда сторонились их и не понимали, но Поэты Смерти с легкостью разбирались с десятками и даже сотнями рыболюдов, нападавших на эльфов. И Поэтам это нравилось – их не надо было упрашивать, а потому все терпели присутствие этих безумцев, делясь с ними едой и кровом.
Да и сами мастера боевой магии не стремились к общению, ведь их «поэзию» слышали лишь мертвые, и мертвые были им компанией.
Эвит
Вот уже более пятисот лет прошло с того момента, как священную землю Тысячи Озер Тсарь'Криони божественной силой подняло в небо. Вот уже более пятисот лет непорочные, все еще юные эвиты задавались вопросами и переполняли свои речи молитвами Богине Жизни. Но ответа не было. Не было и единого намека на то, что Эльквиаратор до сих пор следит за ними, до сих пор заботится о своем народе…
Но нестойкие верой уже давно покинули эту священную землю – здесь оставались лишь самые преданные, самые сильные духом служительницы Богини, и ни одна из них не осмелилась бы усомниться в Великой Матери даже мыслью.
А потому основным предметом спора в Тсарь'Криони стал вопрос о том, что делать дальше. Одни считали случившееся испытанием Эльквиаратор и предлагали ничего не делать – просто продолжать жить дальше: сеять землю, пахать ее единорогами, растить малышек и строить храмы в честь Уснувшей Богини, что вознесла их над миром. В основном это утверждали солэвиты, которым сейчас было тяжелее всего: после поднятия земель в воздух, на острове стало гораздо холоднее, зимой начал выпадать снег, а в остальное время холмистые равнины обдувались всеми возможными ветрами.
Солэвитки занимались тем, что шили одежду из шкур животных, учились выращивать новые растения и строить более теплые, отопляемые печками дома.
Но были и те, которые, также видя в случившемся испытание Богини, считали, что эвитам наоборот не стоило сидеть на месте, а надо было разобраться во всем и самим с этим справиться. В первую очередь на вторую сторону вставали мунэвиты, которым делать в этом изолированном мире было абсолютно нечего.
По ночам они патрулировали остров, исследовали его и за тысячи лет уже изучили каждый уголок в нем. Но что именно делать они не знали, а потому могли лишь спорить с солэвитами, да помогать им шить одежду.
Была и третья сторона – жрицы Аэроса, которые поначалу срывали голоса до хрипоты, пытаясь убедить своих сестер в том, что всему виной была не Богиня Жизни. Они рассказывали про Бога Воздуха и Света, попытавшегося спасти их таким образом от тьмы и опасностей нижнего мира. Но их никто не слушал, поскольку большинство ничего хорошего в полете по небу не видели – ведь стало только хуже. А верить в испытания Богиней было лучше, нежели чем удивляться жестокости Аэроса…
И не было б конца их спорам еще многие тысячи лет, если бы не случившаяся беда.
С западного края острова пришли дурные вести – по тем землям распространился жуткий пожар, выгнавший эвит из деревень. По равнинам клубился черный едкий дым, походивший на огромную стену во весь горизонт, что пожирала все и вся.
Поднялась паника – кто-то видел в этом конец света, кто-то срочно забирал своих детей на восток, куда еще не добрался дым, а кто-то днями и ночами неустанно молился Эльквиаратор, надеясь на прощение. Но нашлись и те, кто не потерял силы духа во время сего апокалипсиса - а именно самые смелые мунэвитки, еще до беды желавшие со всем разобраться. Внимательно выслушав беженок, они поняли, что на северо-западном утесе их острова дыма не было, но зато оттуда можно было оглядеть горящие земли.
Вскоре туда был отправлен разведывательный отряд.
Как выяснилось, ничто на острове не горело, а дым шел от Врат Энкавматы – огромного вулкана, с которым раньше соседствовали эвиты. Повинуясь течениям ветров, тяжелый, но летучий остров за 500 лет навис своим западным краем прямо над вечно извергавшимся кратером. И тот неустанно коптил земли эвит…
Об увиденном тут же было доложено Верховной Жрице, ведь ситуация была катастрофической. Остров мог целиком насесть на жерло вулкана и принять на себя весь жар кипящей магмы – одним Богам было известно, что случилось бы тогда с Тсарь'Криони. Но эвиты ничего не могли с этим поделать, а потому им оставалось только ждать, молиться и наблюдать.
Именно для наблюдения часть мунэвит и поселилась на том самом отроге, основав новое поселение – Орь Мунлау, которое вскоре начало сильно разрастаться. Туда уходили многие беженцы, чтобы иметь возможность каждый день видеть родные земли, хотя бы издалека.
На самом краю были построены специальные обсерватории, позволявшие удобно наблюдать за передвижением острова относительно вулкана и нижней земли. А наиболее любопытные и упорные мунэвитки принялись вытесывать лестницу, чтобы однажды увидеть родной остров снизу.
Но их идею никто не одобрял, учитывая начавшийся из-за беды голод – ведь под густым дымом погибли все поля на западе, и многим приходилось обрабатывать новые земли на востоке и юге острова. И все равно, несмотря на осуждение, они неустанно работали, чтобы как следует разглядеть Нижний Мир, где наступали...