ÁατεςςМолодая навии бесшумно проникла во тьму пещеры, служившей пристанищем для малого круга Кассии. Сюда ночные охотницы возвращались со своей добычей и свежими новостями, чтобы выменять себе новый лук, крепкого раба, или чтобы побудоражить свои чувства тесным общением со своими сестрами…
Сама Тис - так звали вернувшееся под утро Украшение Ночи – истосковалась именно по последнему и с приятной, волнующей истомой в груди ожидала встречи с нежными подругами. Но несмотря на все ее желание, несмотря на туманящие разум потаенные мечты, красочными, сладкими картинами всплывавшие перед ее мысленным взором, ее чутье вовремя предупредило Тис о… чем-то необычном.
Миновав два холла, она оказалась у последнего поворота, предшествовавшего общей зале, в которой всегда горел огонь – будь то ночь иль день. Отсветы пламени привычно плясали на стене напротив, а из залы доносились типичные для утреннего времени хихиканья и чувственные, легкие стоны… Но было в них и то, что насторожило юную Тис. То, чего она никак не ожидала услышать – стоны мучения. Кто-то из навии страдал от боли прямо в главной зале, и от этого у Тис забегали мурашки под темной шерстью.
Прижавшись к стене, она аккуратно, очень осторожно заглянула за угол, стараясь остаться в тени, но всю ее скрытность испортил нечаянный крик, вырвавшийся из ее груди, стоило Тис увидеть страдалицу…
Она лежала на каменном столе, расположенном посреди залы и используемом для трапез – к нему привязывали пойманных жертв и пускали тем кровь, что по выдолбленным желобкам стекала в чаши оголодавших охотниц.
Но теперь там была навии, Тессин, привязанная, подобно какому-то рабу. Из ее израненных лапок текла кровь. Кровь текла из ее вспоротого живота и из выколотых глаз. Голодные, жадные сестры Тессин собирали эту кровь в черепа кентавров, а кто-то лакомился ею прямо с несчастной навии, изящно слизывая алые струи с черной шерстки. И вот, прямо на глазах у Тис, Льонет запустила свой язычок в пустую глазницу Тессин, откровенно наслаждаясь своей трапезой, и, казалось, еще больше наслаждаясь стонами мученицы, бессильно натянувшей свои путы…
Но от испуганного крика Тис, впервые увидевшей подобное, оргия резко прервалась – сестры недоуменно перевели на нее взгляды, облизывая кровь на своих (а кто-то и на чужих) губах.
В зале повисло молчание, нарушать которое могла только стонавшая Тессин.
Голова у Тис закружилась, к горлу подступил тошнотворный ком, а выпитая еще ночью кровь раба, очнулась в животе и потребовала свободы…
- Г-где Аатесс?!.. – только и сумела выговорить она, не веря тому, что видела.
На тот момент мудрая Аатесс, возглавлявшая круг Кассии, единственная могла прекратить все это, но дело оказалось гораздо хуже, чем Тис казалось. Сестры в ответ перевели взгляды в сторону стены, где на своем стуле восседала Аатесс. Та очень сильно изменилась: ее грива и хвост приобрели кроваво-алый оттенок, а из ее стройной спины выросли костяные крылья, лишенные каких-либо перепонок. Аатесс встала, с неприятным хрустом развернула эти крылья, чтобы снова сложить их обратно, и молвила с хитрой улыбкой:
- Тис, сестра, заходи.
И Тис, чувствуя пристальные взгляды ее подруг, зашла.
- Все нормально, Тис, - продолжала Аатесс успокаивающим, мурлыкающим голосом. – Тессин сама вызвалась стать нашей… сестрой во крови. Да, луна моя ласковая?
В ответ Тессин слабо покивала, для чего ей пришлось отлепить голову от застывшей на столе крови.
- Не переживай. Пока тебя не было, многое изменилось, но в этом нет ничего плохого. Скорее… есть даже хорошее.
Тис ничего не ответила Аатесс. Ее трясло, и она изо всех сил боролась с тошнотой и желанием унести отсюда свои лапы. Но внимательные, сверлящие взгляды сестер намекали ей о том, кто станет следующей «сестрой по крови», ежели та решится бежать.
- Я понимаю, это все выглядит… чуждым тебе, да? Мы раньше никогда не пили кровь своих сестер, но мы кое-что узнали во время твоего отсутствия. Все началось с того, что к нам в лапы попался один очень интересный шестилапый. На его голове росли рога. Две пары. А плечи были покрыты костяными шипами, - Льонет, стараясь не перебивать главную, просто молча показала пальчиками рога на своей голове. Тем временем Аатесс продолжала, медленными шагами обходя стол: - Но более странным было другое. Я, конечно, решила поиграть с ним. Подвесила на пару дней, загнала клинышки ему в копыта. Но когда я вернулась, ожидая услышать мольбы о милосердии, я услышала лишь его смех. Нет, ему было больно – он морщился и кричал, но каждый раз находил в себе силы смеяться или хотя бы улыбаться. Он улыбался даже после того, как я раздавила его принадлежности. Он тогда гулко хохотал, прерываясь на то, чтобы покричать от невыносимой боли, но он все равно смеялся. Смеялся надо мной.
Тис увидела искорки гнева и уязвленной гордости, загоревшиеся в алых глазах Аатесс.
«- Почему ты смеешься? Ты уже больше не мужчина. Чему тут радоваться? Разве тебе не больно? – спросила я его тогда исключительно из любопытства.
- Я смеюсь, потому что мне очень больно! - отвечал он мне, а в глазах его светилось безумие.
- И? Разве этого ты хочешь?
- Этого хочет мой Бог! И я рад ему угодить.
Изумлению моему не было предела. Что это за Бог такой, что желал ему мучений? Что это за служба такая, платой за которую была подобная судьба?
И тогда я опустила его на землю, чтобы расспросить поподробнее. И он мне все рассказал, Тис. Его Бога шестилапые называют Огненным Отцом. И Бог этот никогда и никому не помогает. У него бессмысленно просить что-то для себя: единственное, что тот приносит с собой – это мучительная смерть.
- Но ведь тогда он враг тебе! Как ты можешь поклоняться своему врагу? – возмутилась я.
В ответ он громко рассмеялся:
- Враг – это тот, кого можно победить! Но Огненного Отца нельзя победить. С ним невозможно сразиться и от него нельзя сбежать. Когда-нибудь он придет, чтобы сжечь нас всех, и мы все умрем в огне! И ты, демоница, сгоришь вместе с нами, потому что любой жизни придет конец!
- Я уже мертва, глупец, - возразила я тогда.
- Ты в этом уверена? – усмехнулся он. – В тебе есть то, что может умереть – и оно погубит тебя, когда придет Он. В тебе есть любовь. Любовь к твоим демоницам, и Вечногорящий убьет ее в тебе!
И в тот момент ярость вскипела во мне бурлящей кровью», - голос Аатесс стал твердым и жестким. – «Я принялась его бить дубиной до тех пор, пока все тело этого ублюдка не превратилось в огромный синяк. Я била его и после. Но он продолжал смеяться, и тогда я закричала на него:
- Как ты можешь смеяться, тварь!? Ты должен корчиться от страданий и рыдать! Потому что скоро ты умрешь!
- Я и так уже мертв! – прохрипел он мне. – Я убил в себе все то, что можно убить – ты истязаешь гнилой труп, демоница! Я убил свою семью и всех своих друзей. Я убил их наиболее мучительным способом, а потом сжег каждого на костре. Я пережил то, что ты никогда не сможешь пережить, и это убило во мне все то, что ты могла бы убить! Мне плевать на эту боль! И потому мне весело – Отец будет рад меня встретить в Горящем Шатре!
Сказанное им я запомню навсегда, Тис. Оно дало мне понять, насколько мы с тобой смертны. Насколько сильна твоя любовь к Тессин, что тебе больно смотреть на ее мучения… Ведь ради чего мы покинули Тсарь'Криони? Ради любви? Она была у нас. Ради благополучия и процветания? Этого всего было в достатке, Тис. Это все лежало прямо перед нами, но мы ушли оттуда навсегда, ради кое-чего другого».
Аатесс мягкой походкой подошла к юной навии и по-матерински заботливо потрепала ее по холке, погладила шерсть на ушах:
- Мы покинули свой дом ради свободы, Тис. Мы променяли счастье на нее, и должны променять любовь. Этой ночью мы убили свою любовь к Тессин, а она убила любовь к себе - чтобы стать свободными. Чтобы Огненный Отец, придя, миновал нас своей испепелящей ненавистью. Чтобы нам не было больно, Тис – ради этого мы покинули Тсарь'Криони и ради этого мы изменились. Ипоферонтас дарует нам истинную свободу. Испей же эту свободу, Тис!
Необъяснимым образом в руке крылатой Аатесс появился череп шестилапого, наполненный густой, еще теплой кровью Тессин. Аромат вспоротых вен дурманил Тис, теребя ноздри, маня своими обещаниями о незабываемом наслаждении. О наслаждении обещала и вторая рука Аатесс, нежно касавшаяся шерстки Тис.
Она испила кровь сестры. До дна. И стала свободной.