Спешился с коня Эотейн, позволяя отдохнуть животному благородному, оглядел место стоянки, размышляя по привычке.
Припомнилась всаднику песнь старинная, то ли Бильбо Старцем, полуросликом сказочным, сочинённая во время долгого пути. То ли одинокими странниками Севера сотворённая, в нехитрые куплеты уложенная и столь приятно звучащая, ежели шагаешь ты в неведомое будущее под светом звезд полночных, и солнца лучами животворными, всем сердцем мечтая свой путь отыскать в мире этом, среди трав душистых и краёв чужедальних.
Двигались. Вперёд. Убегая всё дальше и дальше от порога отчего дома благословенного, в края легендарные и позабытые, такие чуждые, и такие странные. Казалось всаднику, будто в ручей угодил он звонкий, корабликом лиственным из тех, что детишки пускать по воде любят, уносясь всё и дальше, преодолевая стремнины на пути и водовороты. Шептал про себя, любуюсь бликами солнечными, в тени деревьев густых рождающихся, усталого коня бодря и дух собственный.
…Бежит дорога все вперед. Куда она зовет? Какой готовит поворот? Какой узор совьет?
Для Эотейна, путь листьями был украшен, и цветами полевыми соткан гобеленом искусным, и великанами деревьев отмечен, звёздными полями в ночи бархатистой сверкал и светом месяца золотистым освещен был. Двигался отряд Дорогой Кольца, той самой, коварной тропинкой, что вела в своё время, неутомимого Фродо и Сэма, всё дальше в Страну Мрака завлекая, - Схватила в свои объятия хоббитов у порога Родного Шира, а дальше…увела маленьких странников в обитель грозную Королей Высоких, краёв эльфийских очарованных туманный занавес приподнимая, по краю Войны гибельному провела, возле Роковой Горы едва не покинув, и ещё дальше, за море, на Запад вечно юный протянулась, ладьёй белоснежной лебедю грациозному подобной, унесла крошечных странников на закат.
…Сольются тысячи дорог В один единый путь. Начало знаю, а итог Узнаю как-нибудь.
Вперёд, вперёд, только вперёд! Уносит тропа в пучинах своих пенных, и сына Эогвейна уроженца Рохана Безграничного, степного Королевства Конунга могучего. Не на Запад, на Восток путь лежит, расстилается по земле, скачет пригорками и ручьём торопливым всё дальше в мир широкий и безграничный течёт.
... Леса проплывали неспешно, подобные Нимфе прекрасной, тихо дремали, полднем звонким угретые. Перекликались в дебрях изумрудных, колдовских, очарованных, птички певучие. Стрекотали радостно насекомые, солнечной поре радуясь. Заметить можно было бурундука проворного, и рыжую искру случайную, белки боязливой, на дерево взлетающей. И жизнь, говорливая, неутомимая, родником молодости вечным неиссякаемым, струилась пред Эотейном, разворачивая бутоном чародейским, невиданным.
Но вот уж и леса остались позади, и ветер, волосы всадника взъершив, радостно крыльями взмахнул свободу почуяв, сорвался в бег озорной, к Великому Андуину повелителю средиземья седому, устремляясь. Посвежел резко воздух, лесную дрёму сбрасывая. Купол неба синий, бескрайним шатром над путниками протянулся, бездонными колодцем взор маня. И земля, нахмурилась чуть, улыбку безмятежности с лица стирая, ведь начинались далее края смутные, опасные и неизведанные, шуршали морями песчаными под раскалённом воздухом пустынь жарких, знамёнами гордыми Гондора манили, и тенью проклятых скал, злобой тлетворной затаившейся шептали сипло, чередой призраков бесцветных, мрачные пророчества выводя…
Желая прогнать думы черные, Эотейн придумал ещё один куплет к дорожной песенке. Простой и на великое не посягающий. Что-то вроде
...Пусть только доблестный скакун со мною будет рядом. Я к горизонту устремлюсь, Рохана грозным стягом!
О лошадях, по мнению юноши, упомянуть стоило.