Так и остался стоять Эотейн пред поверженным троллем, некоторое время безучастно глядя на бездыханную тушу лишь, и с трудом соображая – как же это ему удалось?
Перед глазами ещё колыхалась багряная дымка, и ошалевшее сердце в груди, бешено выстукивало тяжёлый ритм, отбиваемый казалось, сотней конных роханцев. Вздохнув, юноша отошёл наконец от растянувшегося тела, срывая пучок пахучих листьев и омывая свежей, росистой травой, собственные руки и серебряную сталь верного меча
…И снова птицы запели, и ветер заголосил, и деревья встрепенувшись, продолжили дальше поверять друг другу тайны сердечные, в воздухе повисли пьянящие запахи дремотных трав и ароматы цветов подлунных, вернулась тихой поступью ночь чародейка, восстанавливая привычное положение вещей как ни в чём не бывало. Только Эотейн, да люди здесь собравшиеся, казалось помнили о произошедшем, а природе легкомысленной, нимфе изумрудной, облаченной в мерцающий бархат звёздного мрака таинственного, уже и дела не было, до произошедшего. Укрылась серыми листьями, засмеялась птичьими трелями мелодичными, и дальше странствовать по просторам Итилиена отправилась, распевая полночные песенки и украшая растения уснувшие, серебряными капельками холодной росы.
То ночь. А сыну Эогвейна не дано было, к сожалению, так быстро от произошедшего оправиться, и потому, чувствовал себя юноша той тетивой, которую сначала безжалостно натянули, а затем, резко отпустили: ослабив разом накопленное напряжение и на мгновение, лишив воли. Отошёл к костру, ощущая в теле ноющую боль и тоскливую пустоту в голове. Подцепил кончиком меча, тлеющий уголёк одинокий, отправляя обратно рыжую звёздочку в объятия пламени. Погрел ладони, под животворными язычками огненными; потянулся, убирая славный меч, обратно в ножны; обвёл глазами поляну, глубоко вдыхая чистый воздух, уже несущий в себе, отпечаток благословенного утра.
Услышав распоряжение Сокола, которому роханец верил безоговорочно, поспешил к таинственному травнику, желая помочь.
«Вряд ли кто ещё вызовется" – справедливо решил Эотейн, обращаясь к худому мужчине:
- Мастер Дайрабет, могу ли я вам быть полезен?