Жуткое зрелище, - тролль огромный и страшный, рычит, хрипит, дубиной размахивает, а приглядись поближе, страдающее несчастное существо, какая мука наверное – глаза одного уже нет, весь ранами покрыт с головы до пят, и всё ещё жив. Страшное существование, из багровой боли верно сотканное!
Эотейну не по себе сделалась, гадко и тошно. Он хоть и твёрд духом, а мучения напрасные никогда не любил, - бывалыче конь ногу сломает, дёргается в предсмертной агонии, пеной алой захлёбывается, бьётся в судорогах от боли изнывая - если можешь помочь бедняге, так помоги, и как можно скорее! Но если рана неизлечима, смертельна и жестока, чёрной змеёй вокруг скакуна обвилась, ядом смертельным точит, медленно и верно страдания лишь продлевая пред неизбежной кончиной, то обязанность всадника есть в этом случае, скрепив сердце, лишить верного друга жизни собственной рукой, твёрдой и недрогнувшей. Даже воины суровые, на поле боя случается, не только коням последнюю милость оказывают, такую страшную милость, но единственно верную бывает…
Тролль не скакун, он наверняка глуп как камень его породивший, но милосердие к врагу, есть то, что всегда свободных людей, от прихвостней Врага отличало. А потому сглотнув, выхватил Эотейн верный отцовский меч, видевший Войну Кольца отгремевшую и самого Теодена даже, ведущего стройные ряды всадников на яростную, беспощадную сечу, в бесконечной ночи колдовства Вражеского.
И тогда меч, звездой роковой не уставал полыхать. И сейчас, проворно ножны покинув, сверкнул грозно во мраке, благословенной искрой кобальтовой. Злу угрожая и вызывая нечисть на бой
Эотейн же, облизнув губы враз пересохшие, кинулся к троллю, намереваясь перерезать существу горло, и дать упокоение.
Страшно всаднику молодому сделалось, сердце в груди испуганной птицей встрепенулось, одна лишь надежда, на гибкость и быстроту. Моргнул, к звёздам небесным на миг обратился и бросился к громадине, отчаянно надеясь, что как травинке степной удаётся от взмаха косы уклониться, так и Эотейн уйдёт от дубинки и сумеет зверюгу поразить.
«Не для убийства верно, а единственно для того, чтобы боль прекратить!»
Прошептал мечу, бросаясь к троллю.