Кореец шёл. Слушал, поглядывая на робота. Робот предупреждал о террористах. О том, что нужно носить с собой документы, чтобы, если что, подтвердить свою невиновность офицерам корпорации.
Со скелетов которых уже давным-давно слезла последняя плоть, и теперь, мрачные лежат они в одиночестве, задубевшие от холода и ветра - черные провалы глубоких глазниц смотрят в пустоту безучастно, хрупкие и ломкие ребра торчат, трескаются мерно на изгибах. Вызвали. Мол, взбесились люди. Громят магазины, срочно приезжайте. Приехали. Забежали в здание. И тут вдруг. Кто-то нажал на курок. И история на этом закончилась, остановилась, застыла.
Разум погиб, а тело до сих пор лежит в блаженной темноте черного коридора, с зияющими дырами в потолке, сквозь которые в пыльное помещение пробивается яркий дневной свет, и маленькие хлопья снега падают на сломанные костяшки растоптанных ударами военных сапог пальцев мертвеца.
Хмыкнул. Огляделся. И еще раз. Ощущение, будто кто-то группу "ведёт", не отпускало, держало в напряжении легком. Кореец, конечно, не дёргался, словно в задницу укушенный – он привык к этому чувству. К этой обстановке. К этой планете чертовой. Ко всему привык, сжился как-то.
И долго будет отвыкать, если когда-нибудь сможет выбраться с этого шарика. Очень долго.
Если вообще сможет.
Мотланте. Застава у моста. Камера. Вон там. И тут. Нехорошо. Плохо. Могут быть чужие. Город уже давно не наш. Хотя, какой там наш. Ничей он. И никто не знает, кто там, внутри, сидит, медленно ведет рукой чуть назад и вбок, чтобы затвор тихо клацнул, и патрон заряжает, блестящий и чистый, и ведет рукой своей обратно, чтобы зарядить и прицелиться на выдохе.
Кореец присел на колено. Прильнул к прицелу. Не попадёт. Укрытие хорошее, вся дорога простреливается. Удобное место.
Капитан переговаривается. Как бы шутит. Кореец не улыбается. Никогда. Следит. Наблюдает. Сами всё решат. А он проследит. Начнёт девочка пальбу, порвёт голову капитана толстая пуля, разорвет в клочья – и ускоренные частицы вырвутся пламенным шаром из подствольного модуля карабина по мановению толстого указательного пальца корейского бойца, врежутся в стену, выжгут бетон, прогрызут металлическую балку и сожрут юное тельце, превратив в мерно остывающий прах, ссыпающийся на вечно холодный пол тонким слоем серого микроскопического порошка.
Многократно ускоренная силой технической мысли энтропия в действии.
Так-то.