* * *
Шотландец просто подошел к входной двери и попробовал её открыть - на себя, от себя, подергать ручку.
Наверное, такого расклада никто из охотников не ожидал. По крайней мере, Йенс, хорошо помнивший мучения нетрезвой чернокожей коллеги с оконной рамой, не ожидал его точно.
Дверь скрипнула, в лучших традиция классических фильмов ужасов и медленно пошла в сторону, открывая обзору гостей...
А вот тут удивился и Маккаллох. В отличие от немца он не видел устройства музейного вестибюля, но того, что там не будет темного, облицованного грубым камнем коридора, конец которого терялся в неясном свете факелов, ожидать не мог даже он.
Красная, траченая молью ковровая дорожка, брошенная прямо поверх жухлой соломы змеилась туда- же в темноту, где теперь, когда глаза привыкли к свету угадывалось высокое кресло и бесформенная тяжелая фигура на нем.
Впрочем, не доходя фигуры тоже было на что посмотреть:
В шести шагах перед охотниками скрестили копья с ржавыми наконечниками две фигуры в изрубленных ветхих доспехах. Чем-то они неуловимо напоминали существо охранявшее гробницу Бригитте, однако взгляд белесых глаз казался куда более осмысленным.
Дальше, в пятнадцати шагах впереди, прямо на дорожке расположился жуткого вида толстяк, игравший с собакой. Он обернулся на скрип двери, продемонстрировав отсутствие верхней губы и наползающие друг на друга неровные желтые зубы, по сторонам от которых топорщились остатки пышных некогда усов. Обоим охотникам уже доводилось видеть такие усы. Джо так и вовсе на всю жизнь насмотрелся.
Собака, бывшая некогда овчаркой, выглядела не лучше - шерсть сползала с нее клочками, череп и вовсе оголился полностью.
- Рррррр....
-Тишшше, Мфюллер... тишшшше! Саааами пфошаловали, господа? -поинтересовался толстяк.
Фигура в кресле за его спиной пошла волнами, ворочаясь, словно проваливаясь внутрь себя и снова выкатываясь наружу волнами.
Дверь, которая несколько секунд назад находилась перед охотниками захлопнулась у них за спиной, отрезая путь к отступлению. Тени заплясали, в углах беспокойно зашуршало.
-Кто там, Уве? - поинтересовался хозяин кресла, теперь уже голос показался знакомым одному только Йенсу. Зато очень знакомым.