...
Некоторое время спустя:
Шел дождь.
То есть, он шел и до этого, однако, сейчас он заметно усилился. Так, что очень хотелось это как-то отметить, обратить внимание.
Тучи сгустились до такой степени, что отцу Герберу понадобилась подсветка. И пока он, опасливо косясь на охотников, читал отходную, раздувшийся от важности момента Нильс держал у него за плечом электрический фонарик civilforsvarsstyrelsen.
В кои-то веки заезженная бесконечной чередой приключенческих фильмов, низкопробных ужастиков и пафосных видеоигр "И если пойду долиною смертной тени..." пришлась к месту.
Копаться в земле у самой церкви, пусть даже и в столь скверную погоду было не с руки, так что похоронная команда удалилась к рощице с приютившим охотников склепом, где среди мокрых ветвей и сплетенный корней, борцы с нечистью орудовали лопатами. Без энтузиазма. Если бы на датском кладбище сейчас оказался знаменитый американец Экман, он, несомненно, заключил бы (основываясь на мелкой моторике и выражениях лиц), что самым жгучим желанием Тышлера и Маккаллоха, в данный момент являлось "прикопать двух аборигенов в комплект к черепу".
Возможно так и было.
Дождь шел. Гром гремел, но категорически отказывался делать это в драматические моменты литании. Гремел в паузах, гремел на середине слова... В общем, отказывался служить декорацией мистического действа.
Не звучало заунывных голосов, не танцевали призраки вокруг собравшихся на кладбище... ни таинственных огоньков, ни лягушек с неба.
Наконец священник перевел дух, лопата последний раз ударила по корню, засыпая яму землей. Повисло неловкое молчание.
Смущенно громыхнуло, где-то на севере. Жахнула молния.
-Какой сейчас год? - поинтересовался Нильс из-за плеча священника. Шумно сглотнул... и добавил. - Иерусалим взят?