26.10.1935 8:30
Шанхай, Международный сеттльмент,
Фучжоу-роад, здание Центрального управления Муниципальной полиции
Ричи и Хиггс подъезжали на велорикше к серой бетонной громаде Центрального по неширокой улице, застроенной европейского вида пяти-семиэтажными зданиями — с кирпичными стенами, гранитной облицовкой подъездов, высокими витринами магазинов с английскими названиями — это был почти Лондон, если бы не переплетения проводов над головой, горловые крики мелких торговцев едой с бачками на коромыслах, тележками с закреплёнными сверху зонтами и блестящими медными баллонами с соевым молоком за спиной, протянутой от баллона трубкой с краником и стаканом на шее. На перекрёстке к рикше, завидев европейские лица, бросились два попрошайки в лохмотьях — один без ног, на дребазжащей тележке, с деревянными чушками в руках, которыми он отталкивался от земли, и другой — слепой, в лохмотьях, со спутанными длинными седыми волосами. Рикша что-то яростно заорал на нищих и подал вправо, чтобы не переехать безногого, и сам чуть не вписался в борт чёрного «Форда», едущего параллельно рикше. «Форд» резко вильнул и протестующе загудел, а рикша заорал в ответ, грозя машине кулаком. Нищие, провожая рикшу, тоже что-то закричали вразнобой.
Примерно из таких криков и непрерывных гудков машин, а ещё из зазывных возгласов торговцев, весёлой китайской музыки из окна кафе со столиками на тротуаре, из дребезжания трамвая и складывался тот шум, благодаря которому Шанхай нельзя было перепутать с Англией, даже в по-европейски обставленной квартире инспектора Ричи, где младший инспектор Хиггс провёл ночь, и уж тем более нельзя было перепутать из коляски велорикши, в которой Хиггс с инспектором Ричи ехал на работу и глядел во все глаза по сторонам.
А Ричи по сторонам глядеть смысла не было: Ричи жил в Шанхае уже седьмой год и привык уже ко всему, что этот город мог предложить, — от соевого молока до опиума, от рикш до японских крейсеров и от весёлой трескотни китайской музыки из шипящего патефона в ресторане до треска выстрелов на тёмном перекрёстке района Янцзыпу. И поэтому Ричи головой, как Хиггс, по сторонам не крутил, и одним только боковым зрением заметил, как мимо в направлении Центрального проехал бежевый «крайслер», а за ним — пэдди-вэн Мунципиальной полиции. Бежевый «крайслер» — один в один с тем, на котором вчера вечером появился Остин, получив его в подарок (!) от Ду Юэшэна (!!!). Что это, Остин, с утра, и уже кого-то поймал? Ну-ка, ну-ка.
Рикша остановился у ворот Центрального, которые как раз закрывались, пропустив внутрь машины. Ричи кинул рикше медную монету в десять кэшэй (рикша возмущённо всплеснул руками и закричал что-то по поводу того, что за перевоз двоих и платить нужно в два раза больше обычного, но Ричи, бывалый шанхайлэндер, только махнул рукой) и крикнул дежурному в кабине не закрывать ворота.
Ричи с Хиггсом прошли внутрь двора-колодца Центрального, со всех сторон окружённого семиэтажными бетонными стенами и увидели, как из пэдди-вэна один за другим, понукаемые китайским констеблем, выпрыгивают совсем молоденькие, лет по восемнадцать всем, китайцы — некрасивая девушка в очках, субтильного сложения долговязый парень в измазанном в грязи чаншане, следом за ним — другой в очках и полосатом пиджаке на джемпер с высоким воротом, следом за ним ещё одна девушка в простом чёрном платье и двумя длинными, до лопаток, косичками. Последним из фургона, щурясь от света, появился худосочный парень в пуловере на белую рубашку с завязками. А рядом, наблюдая, у «Крайслера» стоял старший инспектор Остин Рейнольдс.
— Господин Ле Ни! — подходя, услышали Ричи и Хиггс голос молодого человека в пуловере, которого Хиггс, разумеется, не понимал, поскольку тот говорил по-китайски. — Я советую немедленно дать мне возможность связаться с адвокатом нашего студенческого союза. Промедление в этом будет расценено как очередное проявление полицейского беспредела, которое, конечно, выплывет наружу. Излишне будет вам говорить, что ни я, ни мои товарищи не будут давать никаких показаний до появления здесь адвоката.
Судя по тону и пафосу слов молодого человека, готовил эту свою речь он ещё в фургоне.