Джулия, прикрывшись блокнотом, сопела от усилий сохранить серьезное и невозмутимое выражение лица, но каждый раз, когда японец обращался к Гао, как к хозяину, пряталась и тихо хихикала, прикрывая рот ладонью. Это было очень смешно, но исправлять ошибку ей показалось невежливым.
А ещё ей было интересно, как будет выкручиваться фотограф, который, наверняка, тоже давился смехом, оказавшись в такой роли. Посмеяться над чванливыми японцами, да так, чтобы они не поняли, что над ними подшутили - это была удачная каверза, над которой потом будет потешаться вся редакция.
Однако, молчание повисло в воздухе и Чуньгэ надо было как-то выходить из положения.
- Я думаю, господин Гао позже скажет своё мнение, - после паузы сказала она. - Ваша речь очень увлекательна и экспрессивна, господин Танака. Сразу видно глубоко обеспокоенного человека, неравнодушного к судьбам мира и наших дружественных стран. Позвольте вас спросить, уважаемый Танака-сан, нет ли у вас какой-то информации, которая бы позволила нашим читателям так же глубоко прочувствовать ваши благородные мысли. Господин главный редактор, - она поклонилась так, чтобы поклон не адресовался никому персонально, но в то же время так, чтобы можно было подумать, что она кланяется Гао, - поручил мне собрать как можно больше материала на тему террористического акта и всего, что с ним связано.