Просмотр сообщения в игре «Шанхай 1935»

13.02.1932 10:02
Бэйпин (бывш. Пекин), Запретный город,
близ Дворца долголетия,
-3°С, ветер, снег.

Проснувшись утром, Сабуро выглянул за окно. За окном было всё так же серо, как и вчера, — снегопад и не думал прекращаться, и проспект Чанъань, на который выходило окно номера Сабуро, был весь заметён, и на обочинах уже выросли громады сугробов.

Сабуро оделся, спустился вниз, позавтракал, вышел на улицу и впрыгнул на ходу в трамвай, и так же на ходу спрыгнул из него перед самыми воротами Тяньаньмэнь.



Ворота Небесного спокойствия (Тяньаньмэнь) входом в Запретный город ещё не являлись, а были лишь одними из вереницы массивных привратных башен, протянувшихся на север от южных ворот города через многочисленные стены до самого Зала Великой гармонии, где располагался трон Сына Неба. Должно быть, чиновник из далёкой провинции, приехавший на доклад к императору, проходя одну за другой массивные каменные башни, кожей должен был чувствовать величие и незыблемость императорской власти, и равно своё в сравнении с ней ничтожество.

Пройдя ворота Небесного спокойствия, а за ними ещё одни, Сабуро вышел в широкий заваленный снегом каменный двор.

Людей здесь почти не было: дремал в будке кассир да охранник стоял у массивных ворот (называющихся Полуденными, 午門). Сабуро подошёл к будке и купил билет и карту Запретного города. Охранник открыл тяжёлую скрипящую створку ворот. Это были центральные ворота башни, и Сабуро знал, что в императорское время этими воротами мог пользоваться лишь сам Сын Неба и, раз в три года, в качестве величайшей милости, двое чиновников, занявших первое и второе места на императорских экзаменах. А сейчас, чтобы пройти через эти ворота, Сабуро требовалось только показать охраннику билет на посещение «Музея старого дворца», как теперь назывался Запретный город. Билет стоил три китайских доллара.

И снова за воротами был окружённый каменными стенами двор с мраморными мостиками через извилистый ручей, пересекающий двор. Ручей был подо льдом, двор был завален снегом, через который дворники проложили дорожки для посетителей.

Сабуро пересёк и этот двор и прошёл через ворота в следующий.


Это был широкий двор без единого деревца, окружённый каменными стенами, покрытыми облезающей красной краской. А в северном конце двора стояло трёхярусное отделанное мрамором возвышение, на котором высился главный дворец Запретного города, тронный зал императора.

Это место было знакомо Сабуро. Нет, разумеется, он никогда не бывал здесь, но многажды видел этот двор на старых фотографиях, изображающих победоносную японскую армию, в 1900-м году в составе союзной армии восьми великих держав наголову разгромившую разложившуюся китайскую армию и невежественных постанцев-ихэцюаней и прошедшую по этой площади победным парадом:


Но сейчас здесь было тихо и пусто. Немногочисленные посетители дворца поднимались по ступеням к входу тронного зала и заглядывали внутрь, перегибаясь через толстый бархатный шнур, закрывающий проход. Толстые шапки снега лежали на солнечных часах, подаренных итальянскими иезуитами ещё императорам династии Мин, в огромных медных чанах для сбора дождевой воды, на каменных фигурах львов, фениксов, черепах и журавлей и на загнутых скатах крыш залов и галерей.


И никому не было дела до японца в сером пальто, который, сверившись с картой, пошёл не к тронному залу, а по порядком уже занесённой снегом тропинке к одним из боковых ворот. Дальше начиналась непарадная часть Запретного города, то место, где жили многочисленные наложницы императора и евнухи — конечно, среди них и пресловутый Чжэнь Люй. Здесь не было широких площадей, а только маленькие зажатые между высокими красными стенами дворики с парой деревьев и колодцем, павильоны, галереи и стены, стены и стены.


Немного поплутав по пустым каменным переулкам, Сабуро прошёл через небольшие ворота с двухстворчатой дверью и увидел приземистое одноэтажное здание, которое, может быть, смотрелось бы богато вне стен Запретного города, но здесь терялось в окружении куда более величественных дворцов. Наддверная табличка на китайском и маньчжурском гласила: «Дворец долголетия».

Перед входом во дворец стояли высокие медные курительницы для благовоний и фигуры черепахи и журавля. Эти животные в Китае считались символами долголетия и плодородия, и Сабуро мог предположить, что в императорское время здесь жили наложницы императора.

Но, как и в других дворах, через которые проходил Сабуро, здесь было пусто, и только цепочка уже подзанесённых снегом следов, протянувшаяся за двор, свидетельствовала о том, что Цю Цзюнь всё-таки явился на встречу. Оглянувшись по сторонам и никого не увидев, Сабуро пошёл по следам.

Завернув за угол дворца, японец услышал свист у себя над головой и, оглянувшись, увидел молодого китайца в ватнике и ушанке, стоящего на самом краю загнутой крыши с полной снегом совковой лопатой в руке.
— Эй! — весело крикнул китаец, и Сабуро увидел, что в челюсти у него одни металлические зубы. — Чё как, не заблудилися тама?