Авеню Жоффр заканчивалось, доходя до самого центра Шанхая, где, совсем уже недалеко от Центрального управления, Нанкин-роад, да и «Амбассадора», поднимался своим острым шпилем в низкое пасмурное небо, играл разноцветными неоновыми огнями многочисленной рекламы и шумел толпой у входов, на балконах и тротуарах развлекательный центр «Грейт ворлд».
Это снаружи:
А вот такое там обычно творилось внутри:
В самом молле рестораны и закусочные, конечно, были, но наверняка большинство столиков в этот пятничный вечер были заняты — несмотря на трагедии, одна за другой прогремевшие в последние дни, Шанхай и не думал застывать в почтительном траурном молчании, а, казалось, наоборот, подобно пирующим во время чумы, стремился весь выложиться в дикой вакханалии безудержного веселья.
Крайслер остановился перед компанией моряков в белых шапочках набекрень, переходящих дорогу с бутылками в руках и в обнимку с девушками в цветастых ципао. Моряки пили из горла и громко орали по-английски. Девушки чувствовали себя некомфортно под дождём и укрывали причёски сумочками. Вся ближняя к моллу полоса дороги была занята рикшами, подъезжавшими и сразу забиравшими многочисленных седоков.
Пропустив моряков, Остин нажал на газ и свернул на узкую рю де Сайгон. Здесь, в паре сотен метров от «Грейт ворлда», было одно семейное заведение с северо-восточной китайской кухней, которое Остин помнил, и помнил также и то, что открыто оно бывало допоздна. Так было и сейчас — тёмная улица была пуста, только тащилась по тротуару какая-то припозднившаяся парочка да, испугавшись света фар, шмыгнул в подворотню выводок крыс, магазины и лавки на первых этажах сплошной стеной тянувшихся здесь домов были закрыты железными жалюзи, и только окна и дверь едальни «Чанчунь*» были до сих пор открыты.
Внутри было просто, но чисто — лакированные деревянные столы, алтарчик с богом процветания на стене и стойка с дремлющим рыжим котом в дальнем конце зала. У стойки, поглаживая кота, посетителей поджидал хозяин — переехавший в Шанхай от японцев пару лет назад плюгавый очкастый северянин Жуань Чжуан, с которым Рейнольдс, несколько раз обедавший тут, был мельком знаком. Посетителей у Жуань Чжуана сегодня было немного — за одним столиком сидела китайская семья с тремя детьми, за другим хмурый шанхайлэндер подозрительной наружности с набором жареного мяса и дофу на тонких деревянных шпажках, и ещё за одним — погружённая в невесёлые раздумья немолодая китаянка, неподвижно обхватившая ладонями пиалу с чаем. В отличие от гремящего музыкой «Грейт ворлда» здесь было тихо, и даже дети хныкали вполголоса, и так же вполголоса шикала на них мама.
Увидев новых посетителей, Жуань Чжуан тут же вышел из-за стойки и с поклоном указал Рейнольдсу и Чжао Инь за свободный столик, для вида протирая его полотенцем.