— Приходите завтра к Колокольной башне, — подумав, ответил Фань. — К пяти часам вечера. Я сообщу всем, кому надо.
Распрощавшись на этом с Фанем и Чжа Ся, Сабуро вышел на улицу. На улице в это зимнее время уже окончательно стемнело, и сейчас тёмный хутун выглядел страшновато — фонарей здесь, конечно, никто не ставил, и тускло светились только маленькие окна в серых стенах одноэтажных зданий. Продолжал падать густой снег. Оглянувшись, Сабуро увидел через пелену снега тёмную громаду Колокольной башни, находящейся отсюда в нескольких сотнях метров:
Жители хутуна, правда, не спешили ещё расходиться по домам, и на улице было всё так же многолюдно: сновали туда-сюда мальчишки, тащили от колонки коромысла с водой женщины, спешили по своим делам и мужчины в шубах и пальто. Разносчика жареных каштанов, стоявшего напротив входа в дом Чжэнь Люя, уже не было, а продавец кукурузы, у которого Сабуро спрашивал, в котором доме живёт евнух, ещё стоял со своей тележкой и широкой железной бочкой на ней.
— Держи, держи, Сяолю, — показывая в улыбке щербатые зубы, протянул продавец два початка на палочках, от которых валил пар, девочке в укороченном и подшитом взрослом пальто.
— Спасибо, дядя Тан! — радостно ответила девочка, передавая продавцу несколько истёртых медных монеток.
— Ступай, ступай, — ласково сказал продавец и обернулся к Сабуро. — Кукурузы, господин?