Сасаки Сабуро
Фань по-прежнему сохранял образ добродушного по отношению к японцам и простоватого по характеру мужчины. Вероятность того, что этот образ и был его истинной натурой - увеличивалась с каждой секундой разговора. Сабуро уже начинал нервничать, хоть внутри него еще оставалось более чем достаточно сил и внимания для продолжения игры. Нельзя же уходить, совсем ничего не получив.
- В Бэйпине живет так много маньчжуров?
С бытовым удивлением приподнял бровь гость, добавив спустя несколько секунд еще фразу, только тише и с грустными нотками в голосе.
- А насчет послания вы правы. Кому оно теперь нужно!
И словно ухватившись за какую-то мысль - продолжил:
- Кстати, вы говорите, что Чжэнь Люй ожидал подобного визита? А он что-то по этому поводу говорил? Просто... я подумал, что его другу было бы слишком горестно услышать весть лишь об одной только смерти Чжэнь Люя, тогда как рассказ о том, как тот думал и вспоминал о старой дружбе - может утешить его. Вы можете припомнить что-то такое, пожалуйста? Не могу же я просто так... ох, как же тяжело теперь будет писать это письмо. Я совсем не знал умершего, и могу случайно задеть чувства его друга, даже оскорбить! Расскажите мне что-нибудь о Чжэнь Люе, о его последних днях, чем он жил, что угодно! Помогите мне подготовиться, прошу вас. Вы же знаете, что приносящих дурные вести обычно ждет лишь неприязнь адресата.
Сабуро не покидало ощущение того, что в доме этом оборвались не все нити, что нужно лишь время и немного настойчивости с удачей, чтобы добиться ответов. Чутью Сабуро привык доверять.