— Ох! — женщина закрыла лицо широким рукавом ципао. — Господин Чжэнь… проходите, господин, проходите…
За дверью была тёмная бедно обставленная прихожая с дверью, выходящей в засыпанный снегом маленький внутренний дворик. Женщина обеими руками приняла свёрток с чаем из рук Сабуро, положила его на столик и низко поклонилась японцу, а затем вдруг, будто подкошенная, упала перед ним на колени и схватила ладонь Сабуро.
— Господин Чжэнь… — повторила она, всхлипывая. — Господин Чжэнь пять дней тому как ушёл в иной мир. — Женщина подняла глаза на японца и зачастила, — Вы японец, господин? Вы японец, я узнаю это по вашему произношению… Вы не представляете, как я… то есть все мы… благодарны вашей стране за то, что вы делаете!
Три кольца в ухе, обратил внимание Сабуро, у этой женщины три кольца в ухе, волосы забраны не в пучок, как традиционно принято у китаянок, а обвиты вокруг продетой на затылке толстой деревянной шпильки, а сама она одета в традиционное маньчжурское ципао. Ну, конечно, это маньчжурка.
— Когда вы начали освобождение земли наших предков, господин Чжэнь говорил, что вы не забудете его и ждал вас! Не дождался… — женщина уронила голову на грудь и залилась слезами.