Ду Юэшэн, не меняя неторопливого шага, задержал ничего не выражающий взгляд на Остине, а затем чуть качнул подбородком ему в ответ. Ван Ган и Чжао Яобан в это время склонили головы ещё ниже, а Ван Ган даже сделал ещё один шаг вперёд и вполголоса, не поднимая глаз, обратился к Ду Юэшэну:
— Господин Ду!.. имею честь сообщить вам, что перед собой вы видите…
Кого Ду Юэшэн видит перед собой, Ван Ган сообщить не успел, так как в этот самый момент Ду Юэшэн отвлёкся, обернувшись в другую сторону и потеряв к Остину и стоявшим рядом китайцам всякий интерес. Точнее сказать, Ду Юэшэна отвлекли — из толпы выделилась и без особенных церемоний к гангстеру направилась та самая мисс Джонсон, некрасивая мулатка с цыганскими кольцами в ушах и аляповатыми браслетами на руках. Разговаривавший с ней молодой прилизанный европеец, работавший, по всей видимости, на Ду, бросился было за ней, но нужды останавливать мисс Джонсон не было: не доходя трёх шагов до гангстера журналистка остановилась перед одним из телохранителей, заступившим ей дорогу.
Впрочем, и этого оказалось достаточно, чтобы обратить на себя внимание Ду.
— Вы что-то хотели, сяоцзе? — неожиданно вежливо обратился Ду к даме, по-китайски, разумеется. Голос у Ду был хрипловатый, надтреснутый.
— Вы что-то хотели, мисс? — быстро перевёл на английский сопровождавший мисс Джонсон европеец.
— Да, мистер Юэшэн (мисс Джонсон, похоже, не до конца разобралась в том, на какое место азиаты ставят имя, а на какое — фамилию), меня зовут Селина Джонсон, и моё издание, «Ньюсвик», договаривалось с вами об интервью… — ответила журналистка.
— Она журналистка из Америки, — творчески перевёл речь мисс Джонсон на китайский тот же европеец. По-китайски он говорил, надо отметить, куда лучше Остина.
Ду Юэшэн же с любопытством оглядывал мисс Джонсон. Непонятно, что его более заинтересовало: экстравагантный вид ли дамы, её дерзкое (вдвойне дерзкое!) поведение или всё сразу, но настроен гангстер, похоже, был великодушно, разглядывая журналистку как диковинного зверька — надо же, какая потешная, и разговаривать ещё умеет. Ду растянул губы в широкой улыбке, обнажив очень жёлтые зубы, кивнул и сделал жест ладонью, идите, мол, за мной.
— Скажите, сяоцзе, в Америке так принято? — обернулся он к мисс Джонсон. Семенящий рядом с журналисткой шанхайлэндер перевёл сказанное, на этот раз без купюр.
— Простите, если я как-то оскорбила вас своим поведением… — поспешила ответить мисс Джонсон.
— Она очень сожалеет о своей дерзости, — перевёл лаовай.
— Нет-нет, что вы… разные места, разные обычаи… — всё так же великодушно ответил Ду Юэшэн и, заложив руки за спину, продолжил вышагивать по залу. Вся свита следовала за ним. Воспользовавшись паузой, шанхайлэндер-переводчик наклонился к уху мисс Джонсон и что-то сердито ей забормотал. Мисс Джонсон слушала переводчика с безразличием, косясь только на Ду Юэшэна. Семенящая о правую руку Ду госпожа Ху всё с тем же скучающим выражением лица осматривала зал. Король шанхайского преступного мира со свитой удалялись от Остина и компании.
— Вот чёртова сука, — покачал головой Ван Ган, нервно потирая руки и обращаясь к собеседникам. — Он ведь хотел с нами поговорить!
Тао Чжуси молчал, недовольно поджав губы. Не особо воодушевлённым выглядел и Чжао Яобан. А с другой стороны зала на Остина глядел старший инспектор Таунсенд. Сложно было разобрать выражение лица особиста отсюда, но почему-то казалось, что глядеть он должен бы с ироничным выражением. Встретившись с Остином глазами, Таунсенд ещё некоторое время задержал взгляд, а затем обернулся к своему собеседнику — лысеющему европейцу в белом пиджаке и с импозантными тараканьими усами.