24.10.1935 12:36
Восточно-китайское море
близ порта Усун в 30 км от Шанхая
Ничего не произошло. Лиза, Салли и Саймон вместе спустились с Виктория-пик, побродили ещё по городу и вернулись на «Конте Верде», остановившись в ожидании отплытия на палубе.
Застучали в глубине машинного отделения громадные паровые турбины, повалил чёрный дым из труб, тяжело прозвучал гудок, разнося низкий и протяжный звук над вечерней Виктория-харбор, сноровисто работали итальянские матросы, поднимая трап на борт, а в увеличивающемся просвете между чёрной стеной борта и серо-зелёным бетонным пирсом уже бурлила и клокотала вода, и ярко зажигались освещение палуб и цепочки иллюминаторов лайнера, и заиграл оркестр в римско-помпейском салоне первого класса, и Лиза со своими новыми знакомыми стояла у фальшборта и смотрела, как удаляется мерцающий тысячами огоньков город, облепивший склоны гор на острове, и, пересекая Виктория-харбор, пыхтит низкобортный паровой паром с «Юнион Джеком» на корме, и ползёт, отставая, параллельным курсом джонка с перепончатым парусом, и суетятся на ней маленькие отсюда фигурки китайцев.
— Отличный город Гонконг… — задумчиво произнёс Саймон по-английски, опёршись о перила.
— Не то что Шанхай, — мрачно добавила Салли. Саймон медленно обернулся и непонимающе посмотрел на жену. Салли безразлично пожала плечами и повернулась к перилам спиной, обернувшись к корме, за которой медленно опускалось к гребню гор острова Гонконг по-южному крупное и красное тропическое солнце. А Саймон перегнулся через перила и уставился на нижние палубы, где, как отсюда, сверху, было видно, тоже собирались люди — пассажиры второго классса, и тоже, прикладывая руку козырьком к глазам, смотрели на удаляющийся город.
…и лайнер двинулся дальше.
Утром двадцать третьего Салли и Саймон опоздали к завтраку, но появились — и Салли не собиралась умирать и, напротив, выглядела такой же здоровой, как и до того, и Саймон был, как обычно, весел и что-то там рассказывал про Шанхай, Нанкин (который теперь у китайцев был столицей) и Пекин (который у китайцев столицей быть перестал и теперь назывался Бэйпин), и даже удостоился ледяного взгляда со стороны фрау Шёдель. Фрау Шёдель мучилась мигренью, и ей не было интересно ни про Шанхай, ни про Нанкин, ни про Бэйпин. Она вообще в Японию плыла. У них с мужем было свадебное путешествие.
Пассажиров за завтраком теперь вообще собралось меньше, чем до Гонконга — английская колония служила для многих целью путешествия или пересадочным пунктом на пути дальше по Азии: так, сошёл с борта пианист-любитель, португалец Мендеш, и итальянец-аристократ ди Мария со своей пергидролевой американской невестой не преминули обменяться между собой репликами в адрес португальского бизнесмена. Все слышали, как они называют Мендеша отвратительным плебеем, так как говорили они между собой по-английски. Пергидролевая мисс Драгински не знала иностранных языков. «Правда говорят, что китайский язык очень сложный?» — осведомилась она у Саймона, видимо, поддержания разговора ради. «О нет, что вы, — любезно откликнулся китаец, — он очень простой. Вообразите: если вы захотите выучить наш язык, вам даже не придётся учить алфавита». Мисс Драгински не поняла насмешки, а синьор ди Мария понял и неприязненно поглядел на Саймона, видимо, выбирая, каким бы словом назвать теперь его. Всё-таки за три недели круиза спутники начали основательно раздражать друг друга.
Вечером матросы разобрали бассейн, в котором всё равно никто уже не купался, и вовремя разобрали: выйдя на палубу утром последнего дня своего путешествия, Лиза вместо приевшегося уже палящего солнца увидела пасмурное небо до горизонта и поёжилась от морского ветра, ставшего вдруг непривычно холодным. «Наш лайнер движется на север, — пояснил за завтраком капитан, — и из субтропиков мы уже перешли в область умеренного климата. В Шанхае и Йокогаме сейчас не более пятнадцати градусов тепла и, кстати, обещают дождь».
И на это утро Салли тоже осталась жива, появившись за завтраком, как и всегда, вместе с мужем. «Мы остановимся на Бунде, господин капитан?» — старательно выговаривая английские слова, поинтересовалась она у капитана. «Нет, миссис Гэ, — покачал головой капитан, — к Бунду мы с нашим лайнером не подходим, но мы пристанем к одному из пирсов близ центра города, откуда вы сможете добраться до Бунда на катере или сойти в город непосредственно там». «Спасибо, господин капитан», — ответила Салли.
Ланч прошёл за разговорами о Шанхае, где «Конте Верде» останавливался на несколько часов. Пассажиры интересовались у Саймона, как у шанхайца, что они успеют посмотреть за это короткое время в городе. «Ох, господа! — улыбаясь, выставлял Саймон ладони перед собой, — не сочтите за нежелание вам помочь… но я не был в Шанхае три года, а, вы должны понять, Шанхай — это полный антипод вечного Рима. Шанхай сейчас меняется так, что я боюсь, что сам-то его не узнаю и заблужусь в новых улицах! Ну, в любом случае, я всё ещё считаю, что Бунд по-прежнему остаётся главной набережной города, а Нанкин-роад — его центральной улицей, так что советовал бы отправиться вам туда. Но если Нанкин-роад за три года превратилась в пыльную подворотню, а высотными зданиями застроили портовый район Пудун — я ничуть не удивлюсь! И я вас предупредил!»
Смуглое лицо Саймона застыло в довольной своей очередной шуткой улыбке, когда на пороге ресторана, где пассажиры собрались к ланчу, появился один из офицеров лайнера.
— Господа! — обратился он к собравшимся за обеденным столом. — Господа, минуточку внимания! У меня для вас важное объявление. Дело в том, что по объективным причинам наш лайнер не может подойти к пристани в центре Шанхая, как планировалось до того. Мы пристанем в городе Усун в двадцати милях от Шанхая, и сходящие на берег пассажиры будут переправлены в город катером. Следующим же до Йокогамы пассажирам настоятельно рекомендуется воздержаться от посещения города.
Разумеется, ресторан тут же наполнился возгласами «Почему?!», «Что случилось?!», «Какие такие причины?!»
— Господа, — озадаченно повторил офицер. — Господа, в городе сложилась опасная ситуация. По реке в центр города поднялся японский крейсер, угрожающий Международному сеттльменту в центре Шанхая. Всё остаётся крайне неопределенно и неясно, поэтому мы постараемся до минимума сократить нашу стоянку в Усуне и настоятельно просим не сходить на берег пассажиров, направляющихся в Японию.
Саймон досадливо бросил вилку на стол.
— Браво, — едко сказал он, комкая в ладони салфетку. — Браво! Уезжали из Китая, была война, уезжали из Италии, началась война, приезжаем в Китай — и тут того и гляди война начнётся! Мы с тобой самые везучие люди в мире, Салли! — нервно обратился он к жене. А Салли неподвижно сидела рядом с мужем, непонимающе переводя взгляд то на офицера, то на Саймона, то на не отстающих от офицера с расспросами пассажиров. Похоже, она плохо поняла всё сказанное.
— Скажите, офицер! — прорезался через гвалт звонкий голос пергидролевой мисс Драгински. — Скажите, офицер! А у японцев есть подлодки?