25.10.1935 15:23
Шанхай, Французская концессия,
рю Ратар, дом Джейн Морган
Чао Тай уехал рано, не было ещё и семи часов. Очень важные дела. Как обычно, у мужчин всегда очень важные дела. С самого утра и до самого вечера, и даже ещё неизвестно, вернётся ли вечером.
А у Джейн тоже дела. Пятница, последний день перед выходными, классы, учителя.
Мисс Хендерсон — серая мышка. Скромная неприметная английская девушка, кое в чём напоминающая Джейн её саму десять лет назад. Живёт одна, молодого человека нет — не очень-то с внешностью ей повезло. Повезло с паспортом: могла бы найти себе красивого китайца, желающего получить британское подданство, но мисс Хендерсон, похоже, такой вариант не рассматривает, а хочет большой и чистой любви. Ей бы вообще лучше учить не взрослых, а маленьких детей, это видно по тому, как она к людям относится, да и могла бы себе работу найти и в каком-нибудь элитном детском саду или школе, но как-то уже приросла уже к этому месту, да и живёт недалеко совсем, снимает пару комнат. Ей нравится Джейн и школа ей тоже нравится. Единственное, вот брала бы мисс Морган на обучение детей, а не взрослых — вот тогда было бы совсем здорово.
Мистер Уильямс — неудачник. Сорок лет, из них шесть в Шанхае, настоящий шанхайлэндер. Как и всякий настоящий шанхайлэндер, кому повезло быть нэйтив спикером, знает, что в Шанхае всегда есть способ не умереть с голоду, даже если не удаётся толком задержаться ни на одной работе: пойти учить английскому китайцев. Китайцев много, нэйтив спикеров мало, все в цене. Платит Джейн ему тут куда меньше, конечно, чем в конторе, где он работал до того, но что ж поделать, если его оттуда выгнали. До конторы он тоже преподавал английский, а до того работал в банке. Мистер Уильямс застрял в Шанхае. Его лишили наследства и никто не ждёт беднягу мистера Уильямса в Кардиффе. Никто его не ждёт и в Шанхае, но тут, по крайней мере, востребованы нэйтив спикеры. У мистера Уильямса есть мечта. Он хочет переехать в Японию. Он знает, что у Джейн любовник китаец, поэтому воздерживается в её присутствии от уничижительных ремарок в отношении китайцев, но в открытую превозносит японцев, восхищаясь ими. Над его столом в преподавательской висит картина Хокусая из «36 видов Фудзи». Он хочет уехать в Японию, но в Японии его никто не ждёт, поэтому у него проблемы с получением визы. Преподаёт мистер Уильямс так себе.
Графиня Хвостофф — эмигрантка. Шестидесятипятилетняя сухая старушка, одетая старомодно, но опрятно. По-английски она говорит свободно, без малейшего акцента. Она всегда была англоманкой, графиня Хвостофф, у неё в детстве были английские гувернантки, а в молодости она даже жила несколько лет в викторианском, шерлокхолмсовском Лондоне с кэбами и смогом. Там работал её отец на дипломатической службе. Потом она вернулась на родину и вышла замуж за русского офицера. Потом она бежала из Порт-Артура на север. Потом всё пошло под откос. Мужа убили в шестнадцатом году. Потом графиня со всей семьёй бежала по железной дороге на восток, а потом ещё на восток и ещё на восток, пока не оказалась в Харбине. В тридцать втором году она в третий раз в жизни бежала, как и в первый, от японцев, только в этот раз не на север, а на юг, в Шанхай. И здесь решила, что набегалась. У графини три дочери, и им ещё бегать и бегать в жизни — двух из них уже удалось переправить к родне в Гонконг, старшая ещё делит с графиней квартиру на авеню Жоффр. Нельзя сказать, что графиня бедствует — в отличие от многих эмигрантов она не ютится в комнатушке, а снимает небольшую, но приличную квартиру, а вместе с зарабатываемыми дочерью деньгами ей удаётся откладывать деньги и на билет до Гонконга дочери. До Шанхая графиня уже работала преподавателем в Харбине. Она преподаёт хорошо, может быть, без выдумки, без огонька, но старательно и требовательно.
Миссис Донеган — американка. Она деятельна и смешлива. Ей сорок пять лет, она старается следить за внешностью и поддерживать остатки былой красоты. Её муж, мистер Донеган, три года назад получил выгодное предложение от одного из шанхайских банков и переехал из Балтимора сюда с семьёй. У миссис Донеган есть сын — семнадцатилетний румяный парень, сейчас заканчивающий учиться в иезуитской католической школе в районе Цзыкавей. Они собираются отправить его в Штаты поступать в Йель или Гарвард, у них есть на это деньги. Миссис Донеган, по правде сказать, могла бы и вовсе не работать, но не работать она не может. У себя в Балтиморе она владела маленьким кафе, здесь работает преподавателем. Деньги миссис Донеган особо не нужны — та скромная зарплата, которую миссис Донеган получает, не имеет в её семье никакого значения. Миссис Донеган просто не может сидеть без дела одна дома целый день, поэтому-то она и работает у Джейн. Ей нравится, это весело. Иногда даже слишком весело — один раз Джейн выяснила, что мисс Донеган проболтала со студентами все два часа занятия о каких-то посторонних делах (по-английски, конечно), даже ни разу не открыв учебник. Может быть, и не один раз такое было, просто в тот раз к Джейн пришёл серьёзный китайский господин с брюшком в костюме-тройке и пожаловался на преподавателя, которая их ничему не учит.
Мистер Ларкин — балбес. Молодой балбес, который сломал себе ногу и не счёл нужным позвонить. Он, конечно, потом извинялся, о, как он извинялся, и краснел, наверное, вполне натурально и искренне. У него просто много других дел, у мистера Ларкина. У него куча друзей и девушки, иногда прямо с курсов. Он хорош собой, мистер Ларкин — светлые курчавые волосы, светло-голубые глаза, белая кожа — всё то, чего нет у китайцев: неудивительно, что китайские девушки на него вешаются, а он-то и не против, он только за! Только вот единственная проблема, девушек ведь и по ресторанам надо водить, а у мистера Ларкина негусто с деньгами. Поэтому он работает у Джейн. Ну, работал, то есть, пока не сломал ногу.
И студенты. Всякие: двух слов ещё не умеющие по-английски связать, только в сентябре на начальный уровень пришедшие, другие, уже неплохо говорящие и читающие для упражнений «Шанхай Таймс». Китайцы — этих большинство. Кроме китайцев, две отдельных группы, в них все остальные — японцы, русские, французы, всем нужен английский, без английского сейчас никуда.
Первая пара в два часа — это для молодых, тем, кому повезло учиться в университете, кому не сидеть в конторе до шести или семи. Молодые китайцы и китаянки, все до одного в очках, студенты университета Цзяотун (коммуникаций) и Фудань (это имя собственное), будущая элита нации, отучившись у себя в альма матер, приходят к Джейн учить английский. Поедут после университета на стажировку в Америку, в Британию, как же им без английского? В университете им тоже преподают, но им же надо хорошо знать. А денег на курсы у них хватает — у них у всех богатые родители. Один из них, молодой прыщавый парень, так и вовсе родственник министра финансов Китая и, кстати, прямой потомок Конфуция. В какой стране живём, да? Учить английскому потомка Конфуция!
Первая пара закончилась. Перерыв. Следующая пара в четыре часа — в это время многие уже заканчивают работу, приходят на занятие. Чего у китайцев, да и вообще азиатов не отнять, так это усердия и трудолюбия, особенности в том, что касается учёбы — уже не первый раз подходил к Джейн китаец, которому не повезло с расписанием (ну никак работу с курсами не согласовать!) и предлагал поставить пару на шесть утра. Абсолютно серьёзно говорил — встану в пять, поеду на английский, поучусь, потом на работу, вот и всё. Но всё-таки пока что все пары начинались после обеда.
Джейн сидела в преподавательской, общаясь с коллегами, когда в дверь деликатно постучалась Мэйлинь и объявила, что мисс Молган к телефону плосит мистел Чао.