Просмотр сообщения в игре «Шанхай 1935»

24.10.1935 16:29
Шанхай, Международный сеттльмент,
Фучжоу-роад, Центральное управление Муниципальной полиции

Ричи:
Ничего нового от Беатрис Бельфлер Ричи не услышал и отпустил девушку, задав ей вопросы о произошедшем в «Амбассадоре», которые у него уже от зубов отскакивали. Отпустив девушку, которая сама, похоже, не могла отойти от пережитого и выглядела подавленно, восвояси, Ричи с отчаяньем обнаружил, что в коридоре стоят ещё три человека. Конечно, в соседнем кабинете в поте лица трудился Чжан, но, какой бы расистской сволочью инспектор Ричи ни был, а полностью перекладывать на коллегу тягостный груз неблагодарной и кропотливой работы со свидетелями не мог — и со вздохом пригласил следующего свидетеля.

Следующим свидетелем был высоченный угольно-чёрный ниггер. С этим хотя бы было весело: хотя сразу было ясно, что этот уж ну вообще точно ничего не видел и не слышал (этот парень был из биг-бэнда Джона По и должен был выступать следом за Беатрис Бельфлер, и в момент нападения находился с коллегами в гримёрке, где и просидел всю заваруху), но отпускать Ричи его не спешил, хотя мог бы, конечно — но с ниггером было удобно: он и вопросов от Ричи никаких не дожидался, а сам пересказывал всё случившееся с южным американским акцентом, а своими постоянными глупыми похохатываниями, постукиваниями по колену, рожами и иными повадками примата был даже забавен. В этом плане беседа с ним, конечно, выглядела куда занимательней, чем с очередным уборщиком, который и по-китайски-то двух слов связать не мог, или очередной барышней в расстройствах чувств.

Как раз в этот момент зазвонил телефон, и с проходной сообщили, что к инспектору Ричи просится для дачи показаний некая Джулия Лян. Ричи сказал, чтобы девушку пропустили и готовился уже было выгнать взашей отпустить восвояси ниггера, чтобы не задерживать бывшую заложницу стоянием в очереди, но девушка так и не появлялась, и Ричи, уперев подбородок в ладонь, продолжал внимать рассказам саксофониста, который от описания происшествия в «Амбассадоре» постепенно, с одного на другое перескакивая, перешёл к рассказам о своём нью-орлеанском детстве, не менее забавным.

Наконец это стало выглядеть совсем глупо, и Ричи таки отправил негра донимать веселить своими историями кого-нибудь ещё, а сам со вздохом принялся расспрашивать последнего из имеющихся на настоящий момент (потом, может, ещё подойдут?) свидетелей, гардеробщика. О Джулии Лян, которая где-то пропала, Ричи уж как-то и позабылось. Ричи уже заканчивал опрашивать свидетеля, как в дверь раздался стук, а вслед за этим в дверном проёме показалась незнакомая ему фигура китайца средних лет с гладко зализанными волосами и в элегантном светлом костюме.

— Вы инспектор Ричи? — на хорошем английском спросил китаец.

Остин:

Казалось бы — каких военных зрелищ шанхайцы сегодня ещё не видели? Крейсер, британский летающий цирк, всё лицезрели своими глазами. Не хватало на шанхайских улицах появиться ещё танкам. Ну, положим, танки в Шанхае были только у японцев (впрочем, дьявол их, японцев, знает, пригнали крейсер, ещё и танки подгонят), но вот броневики Остину довелось увидеть своими глазами.

Возвращаясь в отделение, Остин вывернул на Бабблинг-велл-роад и увидел, как по той же улице в том же направлении, что и Остин (т.е. к центру) катит колонна из четырёх броневиков, а над башней первого из них развевается на встречном ветру бело-сине-красный флаг:

Двигающиеся вместе с броневиками и навстречу им автомобили то и дело оглашали улицу гудками. Русским в броневиках такие приветствия приходились по душе, и броневики сигналили в ответ, а над башней одного из них, как раз в то время, когда форд Остина обгонял колонну, появилась русая короткостриженная голова. Боец в британской форме высунулся из башни до пояса, обернулся назад и что-то весело заорал по-русски своим товарищам в следующей машине, а потом замахал рукой останавливающимся на тротуаре и показывающими на броневики пальцами пешехродам и рикшам, которые тоже что-то приветственно кричали, замедляя бег.

Броневики на улицах города не были каким-то из ряда вон выходящим событием — они, например, использовались для инкассации, поэтому их часто можно было увидеть и на Бунде, и на Нанкин-роад, и на других оживлённых шанхайских улицах, но вот чтобы так — колонной и с флагом, и в такой-то день, когда там крейсер стоит! Разумеется, зрелище производило впечатление на шанхайцев, да и даже если бы знали шанхайцы о том, как мало эти машины стоят в современной войне, тоже бы приветствовали, конечно, и махали, и клаксоны жали — всё-таки какие бы ни были, а всё равно свои, шанхайские.

Любоваться картиной народного единения Остину пришлось недолго: уже на следующем повороте колонна броневиков свернула на север, к Хункоу, а Остин продолжил свой путь к Центральному отделению.

Добравшись до отделения без приключений и поставив форд в гараж, Остин поднялся на лифте в свой отдел и открывал ключом дверь кабинета, когда услышал шаги за спиной. Обернувшись, Остин увидел незнакомого китайца средних лет с гладко зализанными волосами и в элегантном светлом костюме, а за его спиной – вчерашнюю заложницу, Джулию Лян. Китаец, не обратив на Остина внимания, подошёл к двери Ричи, постучался и раскрыл её.

— Вы инспектор Ричи? — спросил он по-английски.