Идёт. Чинно. Уверенно.
Провожает, и не только взглядом. Где-то чуть сбоку шествует китаец-полисмен. Там, за спиной – «самураи», готовые с честью, изящно и весьма эффективно разделать горе-террористов под орех. Да и сам Ричи не лыком шит, смотрит в оба и ждёт, ждёт момента. Конечно, он не хочет смерти хотя бы одного из заложников и уж тем более не хочет смерти всех. Но. Где-то глубоко внутри, в недрах темной души надеется.
Ждёт, пока ему дадут повод. И тогда. Тогда все они, каждый получит по заслугам. И стрелять будут не в головушки их буйные, обгаженные пламенными речами и громкими, пафосными лозунгами, и не в их необузданные, дикие сердечки, жаждущие отмщения за страдания народа.
Будут стрелять по ногам, рукам. В коленные чашечки. Руки. А потом будут допросы. Жестокие, бескомпромиссные. В темных застенках SMP. И полицейские, дежурящие у комнаты допросов, будут вздрагивать и морщиться от страшных стенаний и жутких стонов, от воя горлового.
Это будет форменный кошмар. В руках Ричи будет время. Будет жизнь Ли Сю. И что-нибудь острое.
Стоя в проходе, держит револьвер в руке, на запястье – дорогие часы. Начищенные туфли, роскошный костюм. Яркий свет из вестибюля затеняет его фигуру. Словно детектив, словно какой-то виджиланте из бульварных книжек и комиксов – стоит, напряженный и спокойный. Держит всё под контролем.
Давай. Твой ход.