- Артур. Артур Ричи. Но ты можешь звать меня Арти.
Опять. Опять глубокий сон во хмелю, в глубоком, сизом тумане, скользком и явственно ощутимом; словно плотный кисель, облепил тебя со всех сторон, толстыми комьями вдавливаясь в череп через крошечные норки в носу, в ушах; ты открыл рот, вдохнул в себя её теплое дыхание, втянул ноздрями понюшку, почувствовал легкое жжение под языком – пытаясь остудить желание, прильнул к вспотевшему бокалу с шампанским, пузырящимся и горьким. Она смотрит на тебя вызывающе, хочет обласкать, хочет вытянуть из тебя побольше таэлей, пока ты не смотришь, а коли смотришь – не видишь опасности в её кошачьих плавных движениях, пока не замечаешь раздвоенный язык коварной змеи, изгибающейся, приятно-медлительной в своих умелых ухаживаниях.
Ты просыпаешься. Головная боль бьет по вискам хлесткими ударами, пульсирует отравленная кровь по изможденному телу, дрожат бледные руки, холодит в ногах. Мне просто нездоровится. Вот и всё.
Ты лжёшь.
Хватит. Хватит лгать. Хватит заниматься.. всем этим. Но ведь.. немыслимо. Тоскливо. Тоскливо и мрачно здесь, в самом ярком и живом городе Азии. Настолько тоскливо, что работа кажется каторгой, а дом родной – тюрьмой, да тюрьмой непростой – ты можешь уйти, но обязательно вернёшься. Коварная судьба-злодейка, будто бы согбенная старуха-хозяйка, нехотя загоняет тебя сюда метлой, словно сор – тут твоё место.
Холодно, плохо. Капельки пота на лице скатываются по морщинкам, капают на взмокшую подушку. Мне нездоровится.
И не только.
...
Итак, Ричи зашёл в отель, подошёл к стойке портье, чтобы оттуда спросить Мака, портье говорит:
- Простите... дело в том, что мистера Макфаддена сейчас в отеле нет. Он не появлялся со вчерашнего дня.
Ричи, потирая глаза, положил руку на стойку. Поднял усталый, немного злобный, холодный взгляд на китайца-портье, приветливо улыбающегося легкой полуулыбкой услужливого работника, кроткого, внимательного и чуткого.
Где-то внутри полисмена назрел гадкий пузырь раздражительности. Чревато язвой, кстати.
- Куда уходил? Во сколько? Что-нибудь просил передать?
- Вчера ушёл около семи вечера, после ужина, как обычно. Ничего передавать не просил.
- Тогда, будьте так любезны, - почти не скрывая недовольства, уже не глядя на привратника отеля, а вперив пустующий взгляд в витрину, - подайте мне трубочку телефона. Нужно сделать важный звонок.
- Пожалуйста, пожалуйста, - закивал портье.
Ричи набрал нужный номер, дождался ответа.
- Вэ-э-эй? - послышался женский голос по-китайски. Это у китайцев такое "алло", "вэй". Жена Мака по-английски говорила (ну ещё бы, после нескольких лет совместной жизни-то), но всё ещё через пень-колоду, не лучше, чем сам Ричи по-китайски.
- Госпожа Чжоу? Добрый день. Это вас детектив Ричи беспокоит. Не сильно отвлекаю, нет?
- Госпожа Чжоу на работе, это говорит няня маленьких Цзянью и Сяоюнь. Что ей передать?
Это сильно меняет дело, - вдруг подумал нахмурившийся детектив.
- Передайте госпоже Чжоу и её малышам пламенный привет, а трубку – господину МакФаддену.
- Простите, - оторопело сказала няня. - Господина Ма-ке-фа-дэ-не здесь нет...
Помолчал, приложив трубку к груди. Беззлобно, тихо прошипел: «И куда же ты делся, крошка Мак?»
- Он сегодня дома не появлялся?
- Его уже несколько дней нет дома... насколько я знаю...
- Оооуукей, спасибо вам за помощь. Всего доброго. И не проглядите детей – это их будущее.
Положил трубку. Почесал переносицу. Повернулся лицом к портье. И негромко объяснил китайчонку, что при появлении товарища МакФаддена в холле нужно срочно позвонить ему, Артуру Ричи, по такому-то телефону.
Обернулся, неспешным шагом вышел прочь, на улицу, где гуляет сладкий теплый ветерок. Напялил шляпу, ровно и правильно, проверив тщательно в отражении витрины. Пока прихорашивался, старался вспомнить – а куда вообще Мак ходил всё время? Бывало же время, когда он заманивал Ричи и Остина с собой, в пивнушку, и они, пропустив по кружечке, довольные и смелые, начинали балагурить в своих, мелких масштабах – всё-таки полисмены, совесть не позволяет буянить по-крупному. Артур всегда показывал карточные, и не только, фокусы. У миленьких девушек за маленькими ушками вдруг возникали монетки, а выбранные ими тузы пик, тщательно перемешанные с остальной колодой, всегда оказывались сверху.
Ловкость рук и никакого обмана.
Улицы. Фучжоу-роад. Люди. Много людей.
И один полисмен.