Просмотр сообщения в игре «Шанхай 1935»

22.10.1935, вторник, 21:00
Шанхай, Международный сеттльмент,
Центральное управление Шанхайской муниципальной полиции

Пришвартовавшись к пристани в Янцзыпу, Джеффри высадил Остина и Ричи на берег, откуда те по телефону из будки охранника вызвали полицейскую машину, которая развезла их по домам. Чжан взял катер и поплыл в Пудун разговаривать с командой буксира, но ему машина до дома и не требовалась: жил инспектор тут совсем рядом, в Янцзыпу. Кстати, можно было и задуматься над тем, как Чжан собирается объяснять своей невесте то обстоятельство, что, уйдя утром в приличном костюме и плаще со шляпой, он вернулся в час ночи в грязных и изодранных обносках, и удовлетворит ли её такое объяснение, как «я весь день работал грузчиком в Пудуне, а потом ночью гонялся на катере за контрабандистами».

Придя на работу позднее обычного, Остин с Ричи обнаружили на столах всех троих детективов подарки от таможни: с десяток упаковок красного женьшеневого корня (дорогого, между прочим), а также по три 35 cl бутылки соджу: не виски, конечно, двадцать градусов, курам на смех, но пьётся легко, этого не отнять, похоже на разбавленную русскую водку, только со сладковатым привкусом; в любом случае, в хозяйстве пригодится.

Чжан в отделении появился ещё позднее, часам к одиннадцати (сейчас не в обносках, а повседневной полицейской форме) и сразу же засел за пишущую машинку, а потом прошёл в кабинет к Остину и передал ему заявление в двух экземплярах: на машинке по-английски и тонкой кистью аккуратными столбиками иероглифов. Английский текст гласил:

                       Старшему Инспектору 
                       Остину Рейнольдсу ,
                       младшего инспектора 
                       Чжан Дуна ,

                 ЗАЯВЛЕНИЕ

В следствии вчера пребывания под прикрытие личиной черный рабочий кули в Порту Пудун в следствии не обходимость Следственно-Розыскное Мероприятия , младший Инспектор Чжан Дун ,лично лишился без возвратно следующих Артикулов :


костюм кордовый (пиджак одно бортный, брюки, новый, из ателье «Хэ Кан»): 50 долларов;
плащ тренчкот поплиновый (новый, из магазина готовой одежды «Перси»): 30 долларов;
жилет шерстяной (не новый): 10 долларов;
шляпа фетровая (не новый): 5 долларов;
сорочка белая сатиновая (новый, из ателье «Хэ Кан»): 10 долларов;
галстук шёлковый: 5 долларов;
ботинки кожаные (не новые): 10 долларов;
ремень кожаный (не новый): 2 доллара;
карандаш, носовые платки и иные личные при надлежности: 3 доллара общая сложенность.

Итого: 125 долларов.

В следствие без возвратной общей утеренности выше означенных Артикулов , будучи на службе и выполняя Должностное Обязательство , прошу выместить младшему Инспектору Чжан Дуну сумму на покрытие в общей итого: 125 Китайских долларов.

Младший инспектор Чжан Дун (Юджин Чжан)
1935.10.22

Китайский текст, разумеется, написан был строгим и грамотным официальным бюрократическим стилем, с «сей человек» вместо «я» и прочими китайскими формальными оборотами. С оценкой своих «Артикулов» в сто двадцать пять долларов общей итого Чжан, наверное, всё-таки переборщил, но с другой стороны, денег он просил не из кармана Остина, а из бухгалтерии, и от Остина требовалось только подтвердить или отказать в просьбе подчинённого.

Разобравшись с Чжаном, Остин собрался уж было идти к подлецу Лю, который уже предвкушал выход на свободу, как тут его потребовал к себе Фэрбенкс:

- Привет, пират, - хмуро поприветствовал Остина начальник. – Йо-хо-хо и бутылка соджу. Остин, скажи мне, на кой чёрт ты полез за контрабандистами гоняться? У тебя своего дела нет? Тебе заняться нечем? Я специально не нагружаю тебя другими делами, чтобы вы с Арти от самого сейчас важного не отвлекались, и что я сегодня с утра слышу? Рейнольдс с Ричи и китайцем играют в речных пиратов, гоняются на катерах за джонкой с контрабандным женьшенем! Женьшенем, чёрт побери! Не опиум, не оружие, не запрещённая литература даже, а сраный корейский женьшень! Ну и какое отношение эти контрабандисты имеют к делу, которое ты сейчас ведёшь, объясни мне?

Выслушав объяснения Остина, Фэрбенкс только поморщился.

- А кому-то другому ты это дело поручить не мог? Той же таможне, кстати, это же как раз по их части. Вызвали бы парней из добровольческого корпуса, посадили бы их на лодки и взяли бы этих контрабандистов. Тут ведь вот ещё какая история, Ости. Ты ведь уже второй раз крупно подставился. Первый раз с Маком, теперь вот с буксиром этим. А теперь представь, что Синьминь ваньбао или какая иная купленная китайская газетёнка всё-таки пронюхает, что это был ты! Понимаешь, чем дело пахнет? Сначала инспектор SMP позволяет подчинённым расстреливать безоружных бандитов, затем он же! он же! нагло нарушает правила, установленные международными договорами – ты представляешь, какой жупел из тебя могут сделать? А самое страшное тут знаешь что? Что китайцам даже врать не придётся: ты ведь границу нарушил? Нарушил. И плевать, что правила установлены идиотские, и никто их не соблюдает – ведь нарушение-то есть? Есть. И ведь главное, ладно бы по делу нарушил – действительно, взял бы кого-нибудь полезного, а то ведь на пустом месте! С чёртовым женьшенем!

Фэрбенкс некоторое время помолчал, давая Остину шанс подумать над его словами.

- Ладно, Ости, теперь слушай внимательно. Сейчас мы все будем надеяться, чтобы китайские газетчики ничего про твоё участие в этом деле не пронюхали. Синьминь ваньбао выходит вечером, так что вот вечером и узнаем, как у них с этим дело обстоит. Но вот на будущее – ходи теперь вот…вот… - Фэрбенкс провёл толстым пальцем прямую черту поперёк стола, - вот так вот теперь ходи! Ничего не нарушай! А то ведь, если про это пронюхают, да опять повод дашь, да из тебя жупел сделают, я ведь, Ости, тебя защитить не смогу… Меня ведь вынудят тебя уволить. Имей в виду. Да, и дело по контрабандистам мы передаём в китайский отдел, ты занимайся своим делом. Вот прямо сейчас и начинай заниматься. Иди, Ости, и в пиратов больше не играй.

В то время, пока Остина распекал шеф, Ричи спустился в изолятор и, сообщив Лю о взятии контрабандистов и передав ему все инструкции, отвёл бандита в гараж, где его усадили в машину и по его просьбе отвезли на южный шанхайский вокзал, где он взял билет до шанхайского пригорода Цзиньшань (завтра вернусь, пообещал Лю, нужно будет показать билет как доказательство, что действительно скрывался в деревне).

Отправив Чжана в дом семейства Яо и передав дело с контрабандистами китайским полицейским (инспекторам Вану и Ляо), Остин с Ричи принялись ждать вестей из Нанкина и китайской и французской полиции. Звонка из столицы всё так же не поступало, зато после обеда позвонил майор Чжао и сообщил, что китайской полиции удалось выяснить некоторые подробности о Ли Дуне. По слова майора Чжао, живёт Ли Дун очень небедно и имеет несколько домов в китайской части города, а также две квартиры в Сеттльменте и один особняк в Французской концессии. Ли Дун является учредителем и директором строительной фирмы «Тяньфан», то есть «Небесный дом», в основном занимающейся строительством и восстановлением домов в районах, пострадавших от японской агрессии в 1932-м году, а также в пригородах Шанхая и городе Сучжоу. Ли Дун является выходцем из Ланьчжоу, центра провинции Ганьсу, и поэтому должен иметь, - уверенно заявил майор, - хорошие связи с хуэйцзу, этническими китайцами-мусульманами, которых в тех краях немало. Непонятно, чем подобная информация могла помочь: хуэйцзу были, конечно, и в Шанхае, но какой-то силы не представляли и в основной своей массе работали в популярных среди местного населения ресторанчиках северо-западной китайской кухни, подающих шашлык, лапшу с бараниной и лаваш с пряным бульоном. Есть у Ли Дуна и брат, Ли Фэн, этот тоже большая шишка, коммерческий директор филиала банка Нинбо в Шанхае – именно там Ли Дун брал кредиты на строительство, под выгодные проценты, надо полагать.

Распрощавшись с майором Чжао, Остин решил сам позвонить французам и поинтересоваться насчёт отпечатков пальцев, которые он вчера послал им с курьером. Марсель ответил, что среди отпечатков на ящиках в Янцзыпу, не принадлежащих взятым бандитам, было два отпечатка, встречающихся и на ящиках в апартаментах «Вашингтон», но кому они принадлежали, сказать было нельзя. Дело у французов продвигалось, судя по всему, ни шатко, ни валко, что объяснимо в силу меньшего количества зацепок. Грузовик объявили в розыск, что было мерой достаточно бессмысленной, так как чёрных фордов АА по городу ездило несколько сотен, если не тысяч. Проверили риэлтерскую фирму, через которую была снята квартира в апартаментах: тут съёмщика помнили, китаец средних лет, снял квартиру пару недель назад. Проверили и работников бойлерной – один, по имени Мао Ю, ушёл как ни было, двоих других нашли и сейчас допрашивают, но они, судя по всему, отношение к грузу имели лишь в том смысле, что (небезвоздмезно, надо полагать) закрывали глаза на то, что их коллега использует служебное помещение как склад. Впрочем, эти люди представляли интерес хотя бы тем, что знали Мао Ю лично и могли что-то о нём рассказать.

Чжан вернулся только к четырём часам, уже переодетым в штатское (видимо, заехал домой) и доложил, что господин Яо наотрез отказался пускать его к своей внучке, поэтому девчонку пришлось караулить чуть ли не в подворотне, рискуя поднять шум и быть обвинённым в попытке изнасилования (то-то был бы номер). Представившись другом Шаохуа, Чжану удалось выяснить, что дурочка влюблена в бандита по уши и очень за него волнуется и переживает. На расспросы, что же сейчас с Шаохуа, Чжан ответил, что у парня проблемы и поэтому ему пришлось на время уехать из Шанхая, но ответы Линьлинь могут помочь его успешному возвращению. Линьлинь сообщила, что знает Шаохуа три месяца и восемь дней, что он очень добрый и хороший человек, хотя временами и вспыльчивый. Занимается он, по её словам, Большими Делами, конечно, опасными, поэтому она за него так и переживает. Познакомились они, по её словам, через общего знакомого, троюрдного брата Линьлинь, Жуй Шаня, который работает поваром в едальне в Чжабее. Кроме этого, она знает его младшего брата, Лю Гуана, который тоже достаточно милый человек, только разве что слишком любит драться, и ещё одного его знакомого по фамилии Ван, но того она видела только пару раз и ничего о нём не знает.

Слежка за домом Лю Гуана также была установлена, но судя по всему, пока дома он не появлялся, так как света в его окнах не загоралось - впрочем, стопроцентно гарантировать тут было нельзя, так как в лицо Лю Гуана констебли, посланные следить за домом не знали.

Номер вечерней «Синьминь ваньбао» обнадёжил: против ожиданий, передовица была посвящена не страшному нарушению международного договора кровавым инспектором Рейнольдсом, а всего лишь завтрашней демонстрации под стенами суда, рассматривающего дело о каких-то домах в Хункоу, которое Гонконгско-Шанхайский банк вёл против жильцов этих домов. Впрочем, совсем утаить от китайских журналистов происшествие с буксиром всё-таки не удалось: полоса второй страницы была посвящена этому происшествию и нарушению границы шанхайской таможней. При этом фамилий Рейнольдс (Ле-ни-те-сы иероглифами) и Ричи (Ли-цзи) нигде не было, равно как и не было вообще упоминаний о том, что в операции принимала участие муниципальная полиция – похоже, что на этот раз китайские щелкопёры дали маху.