***
- Говори, - Артур Ричи присел на стол, поднеся дымящуюся сигарету к губам, затянулся и шумно выдохнул – маленький китаец, поморщившись, продолжил бубнить, иногда запинаясь на каких-то особенно неудобных вопросах; Арчи понимал лишь часть из того, о чем говорил парнишка, всё остальное, и в этом можно быть уверенным, записывал констебль-китаец, знакомый с диалектом, на котором изъяснялся задержанный.
Закатанные рукава, чуть взмокшая шея, красные костяшки кулаков, вспотевшее лицо и вообще серьезный вид – это еще плюс к размазанным пятнышкам крови на столе и толстой папке с бумажками, на самом верху которой отчетливо виднелись те данные, которые полиция Сеттльмента успела получить в ходе недолговременного, но весьма эффективного расследования. И Ричи хотел получить еще больше. От этих маленьких желтых людей.
Их в любом случае ждал суд. Но, стоит отметить, есть разница между повешением и двадцатью годами колонии. Или, например, между пятью и пятнадцатью годами в муниципальной тюрьме, где некоторые не выдерживают и двух лет. Это всё очень серьезно, и выбирать союзников нужно тщательно – конечно, могут и на «перо» посадить. А можно ведь и в петлю угодить.
Жизнь вообще штука сложная, зело противная и очень, очень злобная.
Китаец записывает, другой китаец говорит. Ричи слушает и курит. У него еще двое должны запеть. Один заговорил. Второй молчал, как рыба. Полтора часа из него пытались выдавить хоть слово – нет, словно язык отрезали. Серьезный парень. Или просто идиот. Что характерно, Артур более склонялся ко второму варианту.
***
- Ну, что у нас есть.. – начал Ричи, устало водя пальцами по ноющим вискам, - у нас есть два задержанных, активно помогающих следствию. Есть один молчун. Есть совсем скудная информация, согласно которой среди десятерых «охранников» были подосланные совсем недавно бандиты, и не просто детки из глубинки – эти уж точно знали, что в ящиках, и знали, как это ценно. Поэтому вам и пришлось свинца из Томми-гана поглотать, хм.
- Отчет с экспертизы получил, и, так, - прервался, покопался в бумагах на столе, сдернул скрепку, вытянул белый лист и принялся зачитывать свежий машинный текст, набитый на печатной машинке совсем недавно, - «один отпечаток смазан, установить невозможно.. второй.. Лю Шаохуа.. третий..», в общем, и тут тоже тупик – третий задержанный не добрался до больницы. Возможно, следует на этого Лю надавить как следует и спросить, кто еще за трубочку держался, кроме него самого и его неудачливого товарища по бандитизму. Это сделаем, - откинулся на стул, потянулся как следует.
- Как там твои каналы? Что-нибудь стоящее есть? А то мне кажется, что я в этом "подземелье лжи" засиделся, да еще и бесполезно весь день потратил, - выдохнул тяжко, глядя в окно. Огни большого города. Шанхай. Где-то водитель новенького такси крепким словцом подгоняет нерадивого рикшу, мчащегося на пути. Где-то ложится спать усталый рабочий. Где-то поднимает в воздух бокал господин Чао Ао.
А Ричи сидит в управлении и устало смотрит в окно.
- Что говорят французы? Вообще, что у нас есть, кроме того, что узнал я?