-Жив-жив, Кхгаррии... кккхаааак...по мне, так даже чересчур. Соберись! Соберись, пингвин плешивый, ну!
Старые шрамы, ожоги, переломы, выбитые зубы, сорванные ногти - ноет, тянет, жжет... особенно жжет. И сильнее всего - внутри. Бесит, злит... Но, терпимо - голова ясная.
Константин Евгеньевич обернулся к Рачевскому и коротко двинул воспитанника в ухо:
- Крепись Петька, вон лифт едет!
Еще и телефон этот разрывается. Слышим-слышим, как же его не слышать-то. Телефон...
Те-ле-фон...
Т_е_л_е_ф_о_н...
-Ну, пропустите-пропустите, пацаны… вольно. Это одноклассник мой. Заходи, Костян.
Дверь кабинета захлопывается за спиной. Владлен, он не такой. «Пацаны», «Костян», это все для персонала. Иначе свои не поймут. Время такое.
А в школе был отличником. Тихий, скромный парнишка в очках. Больная сестра, пьющая мать… и никаких перспектив. Армия, рынок –семью надо кормить… потом, внезапно. Собственный офис, просторный кабинет. На столе ЭВМ, дорогая игрушка. На стене календарь с голой девицей. Под рукой телефон. Крутой аппарат – не что старые вертушки. Кнопочки, огоньки какие-то… только что ТВ не показывает. Прямая линия в приемную.
Телефон…
-Мариночка, принеси нам кофе.
-Книга…
-Слушай, я тебе уже говорил, больше ничего не получишь. Это бизнес, понял? Дружба дружбой, а… мы же все решили уже? Ты и так заломил, между прочим.
-Владлен, Книга…
-Да пошел ты в жопу, Костя. – он рывком встает из-за стола. –Бабла тебе мало? Книгу тебе вернуть, да? Да ты хоть помнишь кто я был? Конечно, ты же нас крутой… оккультист, мля. А я носками торговал… трусами, лифонами, как… я на своем горбу все это вывез! Забыл? Ты сестру мою забыл? Ты думаешь, р-раз, в ладоши хлопнул и у него все наладилось? Это у тебя так, да? Десять операций надо… десять!
-Ты мог попросить.
-Мог. – падает обратно в кресло, плечи опущены, волосы растрепались. – Мог. Мог, мог, мог… а потом что, а? Ну вылечу я ее… куда она такая? Она же с самого… за ней же глаз да глаз. Не умеет же ничего. А тетя Люба? Нинка же ее мамой зовет. Где бы мы сейчас… а… ты думаешь, я для себя только? Воспитатель херов. Смотри, на смотри… школу нашу… евроремонт, понял? Полностью, спортзал, мля, что бы не то, что у нас. Все как у людей было. Здесь, смотри… церковь будет. Я забашлял! Они бы с бабусек по 10 до самого ихнего этого второго пришествия сшибали. На следующий год уже строить начнут! А в доме пионеров… а ты думаешь, я для себя все, да? Нихуя! Вот… нихуя я тебе не отдам. Мне Она не для себя нужна… спасибо, Мариночка. Все. Пей кофе и уматывай. Хороший кофе, штатовский.
Волшебник лезет рукой за пазуху кожаной куртки, заставляя Владлена напрячься. Нет, не ствол – просто конверт. Обычный почтовый конверт с картинкой про то, что «Первое сентября – день знаний» ложится на стол перед бизнесменом.
Все происходит без слов. Сигаретный дым повисает в воздухе. Шуршание бумаги, звук отстающего клея. Внутри фотокарточки. Черно-белые снимки подписаны фломастером. Сначала не совсем понятно, что на них, потому, что кровь сливается в одно черное пятно, а тела изувечены так, что не сразу понимаешь – вот это рука, вон там пальцы.
А потом бросается в глаза: бант, сандалии в траве, учебник русского языка за 3 класс. И снова кровь, кровь, кровь… Черные пятна на каждой. Кроваво-белые фотографии.
-Какого… - Владлен медленно зеленеет, роняя карточки на стол. – Ты чего притащил, сука?!
-Газеты читаешь? Приреченский маньяк, все дела…
-Читаю. Сука. Я задание дал, мои его по всему району… носом землю роют…
-Пошли еще че покажу. Тут рядышком.
-Фотки свои забери, придурок – голос у Владлена злой, так прячут сильный испуг.
-Пошли, пошли, пока успеваем.
Больше их никто не задерживает. Выходят из офиса, наискосок через сквер, пешком мимо аптеки, там еще сто метров склады, потом пустырь.
На тело Владлен не смотрит. Кровь еще не впиталась и ботинки предательски хлюпают на влажной земле. Даже если не смотреть – рвотные позывы сдержать все равно. Ночи уже холодные, под утро подмерзает, но над теплым все равно вьются с монотонным жужжанием зеленобрюхие паскудные ухи.
Щелкает зажигалка - это блондин прикуривает очередную сигарету.
-Менты только через час приедут, любуйся.
-Кха… кха! Кххыыыыы? Это ыыыы?
-Нет, солнышко, не я. Это ты.
-Что?!?! Да как ты… ыыыыы… - когда нечем, особенно тяжело.
-Книга. У тебя было три желания. – Молчание. -Ты нарушил правила.
-Ты не… не докажешь…
-И никто не докажет, но тебе-то с этим жить.
-Подожди, подожди, стой! Забери ее, забери, пойдем в офис, она.. я тебе все… забери ее… Костя, пожалуйста…
-Поздно. Теперь он сам не уйдет.
-Но ты же… ты же знаешь, что делать? Ты же его, как это у вас называется, мля… мля… млять! Давай отойдем… как это называется… изгонишь?
-Ты его вызвал.
-Ну… эээ… мы изгоним, да? Что тебе нужно? Бабки? Люди? Эээ… ну как там у вас это делается, как? Может кровь мою надо… Костя, мы же с тобой…
-Кровь. Не совсем. Ты нарушил правила, Владлен. У тебя было три желания – ты захотел еще. Теперь у вас контракт. Я не могу его изгнать, я не могу его убить. Он будет возвращаться, каждый раз будет возвращаться сюда. Как видишь, у него весьма специфические вкусы. Нина, конечно не в том возрасте…
-Не трогай…
-Не перебивай. Но, вот если у тебя будут дети.
-Боже!
-Вспомнил, да? Поздновато как-то…
-И… что… теперь? Сколько… сколько он здесь… о Боже… сколько?
-У вас контракт. Так что… пока здесь будешь ты.
Из за пазухи появляется второй конверт, гораздо массивнее первого. Он сделан вручную, обернут клейкой бумагой. Тяжелый. Потому, что на этот раз там действительно пистолет.
-А как же… как же… Нина?
-Я тебя не тороплю. Но не забывай – он здесь каждую ночь. -Костя поднимает воротник куртки. -Прощай, Владлен.
Где-то за мостом слышна милицейская сирена. Рановато они. Константин знал, что Влад не выстрелит ему в спину.
Они же друзья.
Блондин шагает, прямо из пустыря, вперед по вагону. Из тягостных воспоминаний, в не менее суровую реальность. Выставив перед собой руку, в другой фонарь, отведенный в сторону, словно оружие, пробирается вперед - к трубке.
Шаг из вагона к будке. Внутри или снаружи - не принципиально уже. Бросает на ходу:
-Держись, умная девочка, держись... Собрались все! - и не сбавляя шага, сплевывая на пол кровь, срывает трубку, прикладывает к уху. - Х...ячечная! У аппарата!