Ядовито рыжий день млел на рельсах облезшим котом, неспешно. Дышал жаром загустевший воздух, тягучий как вчерашний кисель. Пыль шуршала печально, алые песчинки блестели отражая колючий солнечный свет. Провода на металлической ноте гудели тонко, серебряным таким, потрескивающим звуком – «Ууууух» Протяжным. Пропускали сквозь себя ветер, нашинковывали.
Дымка серая наползает со стороны болот, горизонта выпуклого линия вибрирует, на жаркой сковороде неторопливо спекается земля. Трещинами огрызается. Теряются ржавые пути в мареве знойном – плевками плесени черной, растительность нехитрая обозначена. Такое вот место.
Гарри ссутулился отвернувшись к окну, выматерился, прочувствовав атмосферу эту порченую. Тяжкий груз кирпичей на спине, словно. Вздрогнул, глаза прищурил. Подкинул фонарь в руке, на Костю направил с улыбочкой ехидной, узловатым пальцем двинул переключатель. Сухой щелчок выстрелом пушки, резкое «клац» надрывным кашлем…и...никакого эффекта. Мертвой лампочки глазок, блеск хромированного корпуса – серое стекло, трещина поперек. Кажется сломано.
Влад хихикнул несмело:
- П-промашечка…
Дернул шнурок золотой, рассмеялся парень. За стеклами россыпью чернильных клякс подробности – покрышка автомобильная, холодильник без дверцы на боку валяется, скалится сетчатыми полками распотрошенное нутро. Названьице сбоку притулилось даже - «Морозко 74» Если кто особо глазастый, сумеет разглядеть. Явственно виднеется гнилая будка телефонная, каким ветром сюда занесло? Неизвестно. Телефонный аппарат, циферок россыпь, ножом старательно нацарапан номер и даже надпись «Анюта», накарябана трепетной рукой. Из поезда конечно не видно, тут нужно ближе подойти, сухую пыль приминая подошвами ботинок…Кожей ощущая желтое, приторно желтое это царство потерянных вещей, разрухи очевидной такой. Подробности впитывая. Платформа щербатая, сигарет мятая пачка, урна перевернутая да щит с надписью -«Петуховка 40» Брошюрка яркая на земле подбитой птицей: «Общество Сторожевой Башни. Иисус Христос пастырь наш…» Бутылка Кока-Колы, объявление на английском языке: «and you love your dog?»
- Хитрожопое дерьмо..- Это Гарри. Пожимает плечами, адресовывая неизвестно кому даже, оскорбление своё. Лениво осаживает Влада. -Ты смейся, смейся поросеночек жир-жир, пока на шкварки бля не порезали. Свинью драную!
Дальше хаос. Теплая волна швыряет Костю на пол, что-то взрывается неподалеку в купе, мелодичной капелью хрустальной наполняет воздух. Бьются стекла, витражи, все то, что еще способно биться. Дзынь-дзынь-дзынь, всхлипывая каплями дождя майского, вздорного ливня. Дзынь-дзынь-дзынь, березовый лес в свете нарождающегося солнышка, огуречный аромат в разрывах туч пляшут радуги. Дзынь-дзынь-дзынь, колючий свет преломляется на ресницах, кажется можно ощутить на вкус. Как в том стихотворении:
…Удивительно вкусно, искристо и остро
Или не так? Острые градины секут кожу, капельки крови на лице. Показались.
Дракон хлопая крыльями рванулся в проход, паутина замерцала, пахнуло апельсинами отчего-то, резко до тошноты. Приторный, фальшивый аромат в дыму. Песчинки скрипят на зубах, губы разбитые ноют. Снова почувствовал себя пьяным вдрызг. Трезвым. Как на качелях, балансирует на тонком канате маг – але ап! Двоится в глазах. Удушливый дым набивается в легкие клочьями пакли – захлебывается сердце в груди, барабаном задает марш в ушах. Что-то упало с потолка, треснуло по голове, блескучей стаей искр взрываясь перед глазами. Алыми созвездиями ночного неба. Время кажется застыло, время сонной мухой неторопливо двигается – комариным писком заливается тишина, неспешно тянется к человеку пламя. Неспешно. Кажется жив, кажется что-то слышит еще. Гарри.
- Ты смейся, смейся поросеночек жирненький, пока на шкварки бля не порезали. Свинью! -Впрочем тоже осклабился машинист, указывая в проход пальцем. Здесь в купе, тонет Костя в холодце застывшего времени. Барахтается муравьем угодившим в манную кашу. Ненароком. А там никто ничего не замечает кажется, Гарри продолжает –Такие штучки против мудачья волшебного создавались, всякое дерьмо мистическое чтобы жечь. Волшебников херовых, проповедников мать их, бюрократов, ментов…Хотя эту заразу так просто не сковырнешь…Ха! Под корочкой винной, бля! Гарри жопой чувствует, полезно бабьё встряхнуть. Но вот беда, хрен знает как включить…а может свет невидимый просто, откуда мне нах знать? Я же не драная девочка, магистр мистических наук, ха! Снежку вроде ничего, хотя может и сдохнет еще, крыса. Кто знает. Ну и дерьмо, верно, пацаненок? А вот и неверно, заткни пасть! Какая бля душа? Вот трепятся твари драные, языки бы этим сказочникам пооборвать, да в седушку задом наоборот вставить...а все ж говорят, есть хрень и есть хрень. А некоторые вещицы прокляты заранее, от такого дерьмища подальше держаться нужно. Мы на Снежка посветим, а потом поглядим, сдохнет скотина или нет. Гарри жопой своей поклясться может, штучка наверняка полезная, а раз хреновых инициалов нет, значит сильная…
-Я ухожу! – Подал голос Ник - Если у вас есть мозги, поторапливайте. Это час. Час! Боже упаси идти внутри…Они ведь не спят никогда. А снаружи им трудно искать, там ведь ничего нет…Но иногда есть – Проводник достал сигарету дрожащей рукой, зажигалкой чиркнул. Обжегся, зашипел встряхнув ладонью. - Лучше всего когда люди что-то теряют, для них пачка сигарет ничего не стоит, недоеденный кусок пирога, мороженое…выбрасывают под ноги мусор. Я помню вкус черники….А здесь это везение большое, что-то свежее найти. Иногда еще попадаются кошельки, деньги. Однажды я сережку нашел, в форме оленя. Вы слышали. Оленя?! Предсказано..рогатый выйдет из бездны. Ах, вы про поезд? Поезд обычно недолго стоит, нам обязательно внутри нужно быть, когда он уйдет. У нас Час времени. Час времени в безвремении, смешно правда? Сплошные ведь парадоксы. Но я слышал, кто-то из нижних оставаться пытался…Что с ними случилось? Последнего размазало по рельсам, жаль их вообще-то, они же пленники…Говорят дверь наружу открывается когда поезд уходит, вот низкие и пытались в щель проскользнуть. Что-то не заладилось у них…То ли замочная скважина слишком мала, толи еще что. Говорят можно идти вдоль проводов и отыскать жилые места, но кто его знает…мне не довелось видеть тех, кто обратно воротился. Я видел серую будку со скрещенными костями, видел аккуратные кресты в землю вбитые. Но провода несут электричество куда-то. Вы послушайте, они ведь поют…Я поведу вас снаружи…Да-да, только не внутри…Я забыл, там что-то плохое очень, то, чему нельзя на глаза попадаться…
Ветер стаей воронья вскрикивает – К-арркак! Элла вздрагивает. Ржавое небо цвета крови в вышине, одинокий шар с солнца хмурого, гвоздем острым завесу туч протыкает. В дымке гнилостной гроза занимается, тревога пространство наполняет. Кривая загогулина молнии к земле протягивается костлявой рукой, пять фиолетовых пальцев – пахнет озоном и гнилью. Дурной день. Каррр. Оранжевый, карминовый, сизый – обливается потом градусник, наверное за тридцать градусов, если по цельсию, а в купе и того жарче, бисеринку пота вытирает Хизз тыльной стороной дрожащей руки. Чумазый, растрепанный мальчуган, закусил губу нижнюю, дернув себя за косичку. На Эллу пристально поглядел, кивнув самому себе. Нахмурился:
- Твоэ раны сашели, значит, Кай всё еще при тебе. Эа. Не надо оэставаться. Так и есть, хотя и странно... – Мальчик вытянул ладонь, приказывая огню отступить, черт улыбнулся злорадно, осколками звезд блеснула битая посуда. Красное пламя не желало слушаться, тело проводника в огне скрылось, стекла трещинами пошли. Проворными паутинками. Впоследний раз, увидела Элла Горана на полу, бледного призрака – растрепанные волосы, робкая улыбка на лице – нечто скандинавское, огненное ложе для Мельхиора, конунга павшего. Возможно. Затем всё потонуло в дыму, бедовое купе огласил пронзительный звон. Вылетели стекла, жадно заревев, пламя рванулось к потолку. Хизз схватил Эллу за руку. Прошептал что-то – Я не умею остэанавливайть вриемя надолго, нет, но Хурмиил сказэал что выход находиться там, где лежит Начало. Выходить одниэм сподручнее, лучше идти вдвоём, оставив за спиной мертвецов. Они все мертвы, мертвы. Та. Те кто рядом, мертвы!
Детская ладошка воздух вспорола воинственно, оранжевые глаза гневом наполнились.
- Я увидиел этой сейчас, нэа, это не мой дар. Не Далия Хизраэль хозяэн виденй. Однако. Мне был знакэ .Малахийя. Мало вреймя, скажу коротко, тейбе Хээйла. Слушай. Ты должна знать.
Был свет, помещение напоминающее египетский храм, много света источали лампы в форме лотоса, тонкие лучи вытянулись спицами, причиняли боль, резали по живому. Всё закончится так, как началось, придет к началу. Это круг. Махвла. Я вижу дерево Энагрия,- много его веток мертво, гниль тянется по стволу, трещины на коре, всюду плесень. Растение едва живое – это ваше дерево. Урмиила, Хисальхриила, Захарии. Даши-сья. Моё. Корни мертвы, но часть еще жива, новые росткитянутся оттуда. Листья падают, новый росток слаб, ему трудно противостоять холодному ветру. Чуть оступись и всё кончено. Я видел наименование «М» а может «Мф», цифры, они перед глазами до сих пор. Полыхают -252-254-252…2513...Мудрые буквы. Человечий колдун -мертв, лежит на полу в луже собственной крови - выстрел неожиданный, кляксы внутренностей, костей хрупкие осколки под ногами и много-много густой крови. Нет зуба во рту, шрам на лице, дааа это определенно он. Я знаю. Эйла. Предательство в воздухе, горький вкус. Или Урмиил знал что так будет? Эээй-ей, Я не понимаю ….они все мертвы. А кто-то пропал бесследно, запутавшись в паутине….и пауки тянутся к своей добыче, разная падаль чует кровь. Нам нужен червь, его нельзя упускать. Егерей дует, люди умирают. Постаревшая до срока женщина ждет своего сына у памятника – цветы из бумаги, мертвая ель..не знаю …вижу целый сад наполненный растенями которые не растут. Вблизи яркие тряпки, издалека цветы. Имя Влад и мокрая фотография. Он пропал, я не вижу его судьбу – хмурый человек собирает хирургические инструменты, от него веет смертью, он идет, следы от его шагов на песке наполнены кровью. Любит беззащитных. Любил…. Но это дальше будет...или раньше было. Ты еще жива и бежишь в мутном коридоре, зимний пес бросается на кого-то, рычит. Ты что-то говоришь низкому, он поможет. Низкий!? И Далия Хизраэль слушает его, но разве этому бывать?…Дааа, если мы сумеем понять, что сказать. Мудрые буквы – свет истины…Часы останавливаются на значении «13» Рядом стоит лев с головой орла...это непонятно…на меня смотрит бык, человеческое тело, острые рога. Ждет…Смотритель с фонарем, мертвый Николай…все ждут. Это конец. Дерево умирает, я вижу что оно мертво, и вижу что оно живое. Люди без лиц вокруг пляшут, у одних много личин, у других слишком мало. Ты тоже скрываешь свой облик, чтобы укрыть себя от тех, кто не должен видеть. Там дальше Город цветных огней и свежий воздух, кто-то ищет нас. Он уже близко, подбирается, рядом. Пробует воздух на язык, мечтает разделаться со мной, Хурмиилом.
Агриил…
На мгновение зажмурился Хизз, закусив ноготь большого пальца зубами.
- Тэальше тебе не нужно знать, это всео что касается вас – Мальчик дернул Эллу за собой к двери. – Трудно зачаровывать время, не под силу мне. У нас в раэспоряжении только пару горстей. Мнеа кажется лучший выход бежать одним, твой мир совсем рядом. Хурмиил собрал всех, кто хотел спастись. Но его планы эа не знайть до конца. Мертв ли, жив. Горе махвла грэйзет меняя. Выбирай, пойдем вдвоём или с этими? Скорее!
Потянул Эллу за собой к выходу. Смерил равнодушным взглядом, растянувшегося волшебника на полу. Шесса.
- Идиэти, или оставайтесь. Я боюсь того, что прячется снаружи. Я поведу вас через территорию низких, мы пройдём внутри.