Просмотр сообщения в игре «Ночной экспрессЪ»

Светило июльское солнышко золотистое, бордовый мир за бордовыми шторками тек, исправно болотами подмигивая, камышом шурша, скелетами берез погибших траурный мир. Бордовый тоже. Вот скажем предательство это пронзительно алый цвет, карминовый или каштановый быть может. Обидные шипы у роз и первые капли крови на белой ладошке, удар в спину кинжальчиком, треснувшая по пальцам безжалостно дверь. Апостасия. Предательство веры. Много разных способов изменить или продать, предать или осквернить. Слишком много.
Березы протягивали бледные худые руки свои, сучья уродливые, выгибались старухами посреди туманных, гнилых болот. Они тоже преданы были, деревья голые и края эти бесприютные, зимние. Безжалостно преданы погибшей в зачатке, растоптанной плевком весной. Жизнью. И снулой лампочкой унылого солнца.
Отбивали колеса на стыках нехитрый свой ритм, вагон пошатывался, люстра на потолке бряцала хрусталем раскачиваясь. В комнате красного дерева холодало, история продолжалась…
Была Элла. Был Шесс и его жаркая тошнота, неторопливо переваливающаяся горьким комком в желудке. Был Горан без сознания. Бледная кожа, растрепавшиеся пряди густо рыжие, пламенели, завиваясь локонами, запах палой листвы кружил голову обжигая пальцы теплом...Ощутимым, лихорадочным теплом распространяющимся от проводника. Мертвенное лицо синими тенями сбрызнутое, зеленые круги под глазами, сочно алые корки запекшегося мяса под носом, на шее, глубокие ожоги, скрывал накрахмаленный ослепительно белый воротник. Правдивые ожоги придавали Горану жизни. Все остальное однако было иллюзорно, - изящные черты женственные, длинные ресницы, фарфоровая кожа, отсутствие щетины или волос на лице.. Ни оспинки, ни прыщика, по-детски легкое тело невесомое такое, бездыханное. Нежный призрак, пухлые губы да соболиные брови, каминная кукла. Изящный манекен.
Агриил, мстительно прищурившись на Костю поглядел, прошептал что-то, отвернувшись. Рядом с Эллой склонился заботливой тенью,...а может стервятником, тем самым, что присел на крест ржавый позлорадствовать пира дожидаясь…
Дыхание, вылетающее мерцающими облачками пара, опадало инеем. Бриллиантовая роса тронула алые ковры и листья фикуса чопорного, темно-зеленые, жирные, пожухшие уже. В воздухе холодало, и только Шесс потел, выбивая зубами болезненную чечетку, саднило горло, мерзли пальцы рук, но музыканта зубастым зверем мучил жар.
Почуяв Горана, Кай в груди Эллы, где-то возле самого сердца покоящийся вспыхнул много сильнее, неожиданной радугой прогнав серую тьму. Как будто Элла робко спичку пыталась зажечь, а вместо этого, произошел взрыв. Обстановка побледнела окружающая, витражи выцвели слезами на глазах. Задумавшийся глубоко Шесс оказался в эпицентре взрыва, ненароком захваченный той Силой, к которой обратилась девушка.



Отпустило. Умирающим эхом в темном чреве тоннеля, затихло пиршество. И снова. Вагон холодный и снова поезд несущийся вникуда. Насущные проблемы. Тонкий след от укола на шее у Горана Элла замечает, предательскую красную точку. А может и не от укола, может просто ранка случайная. Кто знает…

Кто-то. Определенно. Знает.

Ведь.

У Кости в руках волшебный фонарь, мягкий свет источающий. Теплое сияние преломляется на ресницах, брызгами топленого меда словно. Танцует в воздухе мельчайшими частицами золотой пыли. Блики на стекле, скрученный фитилек, призраки, испуганными голубями бьются по углам, воркуют, шепчут сиплыми голосами свои грязные тайны полуистлевшие мертвецы. А у Кости фонарь открывающий правду. Чудо фонарь! Четыре стороны, четыре разноцветных стекла, одно,- ярко фиолетовое безжалостно разбито, - торчит острым клыком, стеклянной слезой грустит.

Вдох, выдох и комок пульсирующего тепла в ладонях, комната полна надписей, стрелок, указаний, тянутся невидимые нити к людям, шелковые нити к шелковым сердцам. А впрочем бред, но фонарь наливается тяжестью свинцовой, тусклый огонек сильнее разгорается, брызжет искрами, плюется маслом. Трещина, разбитое стекло, как выбитый зуб, изъян. Комната полна изъянов. Холодная студеная каморка ветрами проточенная в пустоте, словно серцевина дерева гнилого, рассыпается трухой. Пояснительные надписи тянутся, путаясь витиеватым орнаментом повествуют, предупреждают, грозят. Показывают входы, выходы, тропы, обманчивые дорожки в тупик ведущие..
А Костя видит все это. Константин Евгеньевич, который сейчас египтолог оказавшийся в сокровенной гробнице вдруг, где тысячелетние тексты рассказывают о дне умершем, в центре вселенной в жаркой африке очутился ненароком. Среди иероглифов глазастых. Только в этой полярной Африке солнце зеленого цвета,отнимает крупицы тепла облачками пара изо рта. Блестит ледяным витражом. Холод губит жизнь на корню, погубит и людей, дай только время…Стрелки, орнаменты, невидимые нити к выходу из купе ведут. То ли предупреждают не открывать ни в коем случае, то ли напротив, как можно скорее призывают комнату покинуть. Запутан шрифт, Горан мог бы разъяснить, да вот незадача…
Отвлекает Влад. Сопит рядом, что-то бормочет, очередную глупость про телефон кажется изрекает, хочет позвонить маме, нудит по привычке. Мешок глупости под именем Влад в призрачном свете разноцветного фонаря, с ног до головы смолой покрыт. Испачканный дерьмом Влад Рачевский безотцовщина, сунувший свой длинный сопливый нос в дела компании. Падают бумаги на пол, черти злобно вослед официанту глядят. Вот Влад прогуливается по проходу поезда с фотоаппаратом в руках, это Даша вдохновила паренька все завпечатлить. Врунья Даша. Ей плевать на парня. А Влад как щенок, он уже почти влюбился и следует за Дашей по пятам, верным поскуливающим псом, каждая вспышка, приближает официанта к могиле. Компания не поощрает любопытства. Даша прекрасно знает об этом, блондинистая ласточка, и тем не менее дает Рачевскому фотоаппарат в руки обнажая крепкие белые зубы: «Ты не бойся Владушка, это все мифы…» Улыбается. Той самой улыбкой, которая сводит официанта с ума…
Гарри нервно курит сигарету, стряхивая пепел на пол.
- Че вылупилась с*кА! – Гарри напуган. Несчастливый Гарри застрявший в грязном теле грязного мужиченки. Он хочет снова быть внушительным и статным, хочет греть кости под соломенным абажуром, наслаждаясь треском старенького радио. Кружевными салфеточками стол застилать, покачиваясь в кресле-качалке. Гарри-который-пернатый-романтик…А сейчас, уродец чувствует болезнь в воздухе и боится. Гарри дрожит и его птичья тень бьётся испуганно о прутья клетки
- Сука зажопистая, живо мне еще б*ть сигарет гони, гомосек нах драный! Тля *баная!!!
Ломит виски. Тонкая струйка крови из носа, знание стоит свою цену. Можно узнать все, фонарь обжигает сетчатку даже сквозь прикрытые веки, горит звездой. Слой за слоем обнажает правду. Заплати и открой еще одну дверь. Горан-Урмиил-Исфраил-Мельхеор-Аграил-Нараил-Иаков-Далия-Эзлафалия-…
Узнаешь имя духа, станешь его хозяином. Имя это уважение, истинное имя, бесценный дар. Мы дарим его тем, кого уважаем. И скрываем от тех, кому знать не нужно. Горан скрывающий свое истинное имя полон силы, другое дело Микериил, последний средь последних, скромный Микериил Эона Изумруд желающий Костеньке…

Боль в голове, все сильнее. Почти нестерпима. Фонарь уже не дарит тепло, теперь он жалит сотней шмелей, выжигает секреты. Насквозь. Агриил актер притворщик. Все это понарошку. Все это невзаправду. Родной Брат Горана. Брат, который не брат. Кто он? Холодная фигура в свете фонаря, темным силуэтом зовет во мрак. Бессильный Агриил-Нараил-Иаков. Плетенье имен, узорами. Информация. Буквами позабытого шрифта.
Ломит виски, ноет наспех залеченный чудо-водичкой шрам, сломанные палец когда-то, зуб во рту, тот самый которого нет, болью горит. Фантомная боль. Пес одиноко сдохший в парке, безымянный труп возле перевернутого автобуса, бомжара распевающий песне в переходе… Знание свет. Дорога. « Кто владеет информацией –тот владеет миром»Символы. Ряды букв, пока не различимых, но всего –лишь пока…
Пальцы граблями вцепившиеся в фонарь, обозначившаяся суставами цепкая пятерня, кожа плотно приникшая к скулам, воспаленные глаза запавшие, пульчирующая венка на виске.Тот шутник, который создал эту штуку, надрывал пузико представляя себе человека и главный порок его любопытство. Любопытство, по чуть-чуть, капля за каплей, душу протачивающее усердной стихией, ведущее к могиле хозяина своего. Любопытство, сгубившее Пандору. И серую мяукающую кошку. Порок. Фонарь не скрывает историю своего происхождения даже. УМ. Значатся инициалы создателя. Фонарь предлагает Константину Евгеньевичу любезно все секреты открыть, наделить знанием, но не за так. Жадный фонарь. Алчная глотка, огонь нужно кормить.
Глухо ворочается сердце в груди, как будто стометровку пробежал под дулом пистолета. Или смерть или беги. Фонарь остывает продемонстрировав возможности новому хозяину. Он расскажет обо всем. Плати лишь цену.

Нож в руках у Эллы, рассыпался железной стружкой. Сиротливой горкой бесполезной враз. Ибо. Выбор был сделан.