Элла.
Мягкая постелька, холод простыней шелковых, легкая тень пушистая на ресничках и тихое движение. Как в колыбельке. Покой, расслабленность во всем теле, тишина и умиротворенность наполняют. В такт позвякивающей люстре хрустальной, в такт колыхающейся синеве небес и лучам солнышка рассеянного, сквозь витраж сочный преломляющийся кружевами. Разноцветными каплями на разрумянившейся щеке, азартными брызгами, спросонья, моргнув пару раз ресницами девушка видит картину – поэтический ангел, грустный до боли черт увековечены в стекле. Красное дерево, витражи, ароматная тишина, легким шепотом прерывающаяся. Медью топленой. Но это после...
А сейчас только сон бархатными лапами обнимает, чудодейник пушистый, все прекрасно в этот момент, тихое счастье серый полдень согревает. Суровый бог смилостивился к смертным своим, улыбнулся даже, неожиданный весь такой. Ведь. Элла не лежит без сознания, она не умерла и не оглушена силой Кай. Элла спит. Спит в настоящей постели, по-настоящему спокойно и хорошо отдыхает. Мягкий матрас, чистые простыни, упругая подушка под головой, перья и аромат мяты. Елки и кровь, легкой тревогой вторгаются. Запахом гари, пожарища, углей. На переферии...
…Бабочками пестрыми воспоминания, свечи и коридор. Мимолетный сон, скорое пробуждение, но не сейчас, еще чуть-чуть понежиться в объятиях Морфея…Элла пробирается сквозь лес, важно идти вдоль факелов, рекламный щит гласит «Сельва Перу 666 км.» Нужно двигаться вперед, все дальше и дальше в глушь забираясь, вопреки боли в костях и стонам измученного тела бежать. Позади пожар полыхает, а может леопард рычит или медведь или стая волков. Настигают. Неясно, но боязно все равно… Элла бежит. Туда где высокие деревья шумят кронами, и пантеры прячутся в густых ветвях, туда где кров последний и очаг спасительный... Ведь к девушке тянется зло, первобытное холодное и мрачное, тихой змеей. Тенью. Удавом скользким, все ближе. Обезьяны визгливо кричат, царапают ели рыжими иглами, умирают. Тропинка становится круче, под ногами чавкает грязь, острые камни ранят ладони, колено, щеку болью обжигают кусты, глаза норовят выколоть, нападают крапивой. Но необходимо бежать…
- А потом он поцеловал её трепещущие уста, тело ее изогнулось со стоном и его большой, налитый кровью…- Мягкий бархатный смех знакомый - …И еще пятнадцать страниц любовных описаний, я даже не думал, что ангелы настолько подкованы в этих делах…
Снова смех. Прогоняет тревогу. Мир дробится каплями света на ресницах, но сон не желает отпускать. - Черные джунгли. Наполненный запахами гнилой листвы стелется туман под ногами, сизый. Скрипят сосны, переговариваются меж собой, а Элла стоит на рельсах одинокая фигурка в зареве красного заката. Паровоз приближается. Костик младший заколдовал девушку, она не в силах двинуться - зло впереди, черное необъятное, протягивает бледные пальцы свои, ищет, сопит. Все ближе, все осязаемее… вибрируют стылые рельсы, дрожат испуганно, хохочут вековые сосны, заливается дьявольским смехом тайга.
-Тебе вперед нужно идти. – Колея карабкается в воздух штопором завиваясь, гнилые шпалы занозят руки, необходимо лезть выше…- Даша улыбается, новый Кай-Даша, приговаривает ласково:
- А я многих убила, егерей, пропали люди и никто их больше не найдет. Все в аду давно сгорели, даже пепла нынче нет. А косточки всегда правдой прорастают, и не спрячешься от неё. Тебе выше. Я теперь Кай, не заслужила ничего да все получила. Здорово правда!
И хриплый вопль паровоза, оглашает окрестности агонизирующим криком.
- Эгей, ну вы и спать. Двенадцать часов уже прошло! - Горан пошевелился, закутанный в одеяло, нелепо скрючившийся на полу проводник. Пошелестел книжкой, пытаясь принять более удобное положение, чихнул. Обгоревший такой, помятый, рыжеволосый Горан, – лицо украшали кровоподтеки, корки спекшейся крови, синяки многочисленные. Рядом сидел Хизз, настоящий и живой Хизз на полу, заметив что Элла проснулась, мальчик кивнул головой. Спокойно и уверенно. Как равный равной, улыбнулся легко. Что-то не впорядке было с лицом у него, левый глаз заплыл, здоровенный фиолетово-синий фингал украшал физиономию, голова была перехвачена повязкой, платиновые волосы слегка отливали бордовым, на бинте растеклось красное пятно. Сойчной такой кляксой. И эта улыбка на лице, спокойная улыбка взрослого ребенка. Что-то роднило их с Гораном, отдаляло от всех прочих, отблески пережитой боли в желтых глазах – у наблюдателя золотых, у Хизза пронзительно оранжевых. Что-то очень плохое случилось с ними недавно, ощутимо нехорошее, пока люди спали.
Элла почувствовала отголоски чужой боли, приятные мурашки потихоньку начали сходить на нет. Тухлый луч безрадостного солнца холодил лицо, люстра обожгла равнодушным белым светом, увековеченный в витраже ангел, походил на надгробье – прекрасный, но тупой камень. И храп, громкий, заливистый такой нарушил идиллию. На соседней койке заливался руладами плешивый мужиченка лет сорока, волосатая рука безвольно свисала с кроватки, открывая татушку синюю на запястье - "Север" И восход фиолетовый. Засаленная тельняшка, босые ноги, нос с горбинкой, курчавые волосы на груди – пахло от мужичка перегаром, луком и нестиранными носками. Довольно мерзок был. Да еще и храпел во всю мочь
- «…Ах дорогая моя, если ты умрешь, я тоже умру! Ведь даже будучи ангелом, я не могу исправить несовершенство этого мира, жизнь моя. Оооо будь проклят жестокий Бог, но в сей печальный час, я говорю, ты будешь жить любовь моя, ты родишь мне сына!
И с этими словами его белоснежные, могучие крылья обняли ее умирающее тело. Поцелуем бархатным отметив её чело, он погрузился в ее лоно…
- Все, я больше не могу! – Хрюкнув, Горан заржал во всю мочь – Бл*ть, он же целиком туда прыгнул! Его крылья же…крылья! Эх влай, член ему наверное за красоту выдали, второе поколение малец заделать решил, ха-ха-ха…
Агриэль демонстративно цокнул.
- Ссссавсем не смешно, та-та-та, не шутят с таким, вай слааа. Только клупые человечешки. Сумвла, ссссамка свиньи…
- Да ладно, смотри – Горан пошелестел обложкой. Той самой где изображена была роза и слащавый мачо в рваных джинсах с крыльями – Хорошая книга же! А человек на нашего волшебника похож! Только красивее, моложе и…(поглядел на обложку, прищурившись) и пожалуй ещё раз красивее.
Проводник ойкнул, прикусив губы, пересел поудобнее. Еще сильнее скрючившись и глядя на часы, книжку отдал Хиззу, прикрыв глаза.
Вот Косте сны не снились, если уж о волшебнике - натренированный годами организм, четко сумел выделить главное и второстепенное. Главным был отдых. Охи, ахи, слезы ужаса и визгливые воспоминания о пережитых страстях, отошли на второй план. А потому Костя спал, самым отвратительными, непоэтичным даже образом, цветные видения мимо себя пропустив. Уже перед самым пробуждением, в голове пронеслось что-то эротическое, - была там женщина и свечки, и что-то еще….неуловимо хорошее да романтическое. Однако в тот самый момент, когда красавица поманив волшебника тонким пальчиком, предложила ванную на двоих принять, приспустив лямку кружевного лифчика, сон выцвел, а вместо загорелого женского тела под боком обнаружился скрутившийся калачиком Влад. Никаких девочек, только вспотевший в грязной рубашке официант спал, замерзнув, прижимался к Косте доверительным щенком. Сам блондин обнаружил себя валяющимся на полу возле туалета, под головой улыбался коврик «Пожалуйста, вытирайте ноги!» Где-то неподалеку был брошен мел в угол, грязные ботинки Влада возле самого лица, что-то больно ткнулось в спину, очевидно четки. Рассыпавшиеся бусинами... Мятый пиджак, оказавшийся почему-то под задницей, жаркий Крокорупудра, устроившийся на груди тихо посапывал.
С бархатного кресла, на блондина глядел счастливый Джек влажными сливами темных глаз, сверху вниз, поскуливал радостно. Пес часто дышал, капельки слюны капали на Костю.
Доброе утро!
- Скажите Агриилу спасибо! Ему пришлось потрудиться, видите, как удобно он устроил вас всех! – Усмехнулся Горан.