Холодный дождь обнимает Эллу мягко, пробирает кажется до костей, дыханием своим стылым- царство студеного пара, капель ледяных, мороза влажного. Узоры, снег… Шагает девушка в тумане, подобно кораблю остроносому, молочный занавес густой пробивая. Бежит, плачет, оскальзывается, равновесие с трудом сохраняя, стремится, сама не зная куда. Убегает, ищет и не находит.
- Эй, т-ты куда? – Влад двигается следом за Эллой, хватает ртом воздух, запинаясь, ругается обиженно себе под нос, и всё равно пытается нагнать. Позади остался Гарри тяжело рычащий, - хрипло стонет машинист, подёргивая конечностями, приоткрывает глаза мучительно, красными угольками вспыхивающие во тьме, закрывает снова, разражается воем тоскливым.
«Ой, мамочки…»
А впрочем… Владушка смелый, Владушка герой, поворачивает назад, легонько ударяя тушу носком дрожащего ботинка:
- В-вот тебе гад, ч-чтобы не смел больше! - Сглатывает комок в горле, вскрикивая тонко, когда машинист неожиданно пошевелился. Поспешно отбегает, голосит, пытаясь дозваться нервную девчонку.
– Да ты куда, д-д-урочка бежишь, т.е. вы, ну понимаете, ээээй!!! Н-нельзя же разделяться!
Остановился, театрально руками всплеснув. Вот же глупость какая! Снега охапку грязную с земли зачерпнул, сморщился, серую массу из рук выпуская – охота была, такую дрянь к лицу прикладывать. Кончик носа боязливо мизинцем потрогал, сплюнул крови свернувшейся сгусток.
«Вот как я болен, уже кровью харкаю!».
- Н-не, ну что такое-то? Маразм. – бежит куда-то в сторону - Ээээй, ммы как в том ужасе третьесортном значит, где сначала компания подростков говорит что всем вместе держаться нужно, а п-потом все разбегаются. П-потрошители два! И-ии между прочим их всех потом убивают, глупых детишек по одному, да, я в кино видел! Надо самим спасаться. Наверное нас бросили, в город нужно выходить, звать милицию…
Оглядывается. Внезапно осознав, что потерялся в тумане: ни девчонки, ни милиции доблестной, ни города, ни экспресса, ориентира железного. Одна темнота вокруг, фиолетово-серая, вальяжно клубится, Владушку стылыми пальцами подзывая, куда-то двигается официант, руки вытянув что слепой. Падает. Катится в лужу. Испуганно голосит, ощущая лишь потёмки холодные и водицу мокрую под задницей:
- Ааааааааа! – и снова, побольше воздуха в лёгкие набрав, орёт во всю мочь – ААААААААА!!!
Элла бежит чуть впереди, мечется. Огни сияют, по глазам бьют лучиками звёздными, рассыпаются снежинками, сверхновыми вспыхивают, сквозь мокрые ресницы, - значит уже дальше тепловоза убежала. Рельсы, рельсы расстилаются впереди, огни синие и красные, перемигиваются созвездиями, россыпью знаков зодиакальных манят. Красиво. Туман колышется лениво, дождь падает с неба, всё так плохо, что даже расчудесно на миг становится. Есть только Элла здесь, среди вселенной этой живой в центре мироздания затерянная, от холода зубами чечётку нервную выбивает, сквозь призму слёз, мир зачарованный рождается, мимолётная сказка, обиталище фей, Фата-Моргана, здесь и сейчас…
А потом летит в девушку нож со свистом. Кай бросает в сторону, на уровне инстинктов, сила действует- сейчас не страшно, страшно будет потом. А сейчас Элла видит клинок лениво воздух вспарывающий, гравировку изящную, лезвие острое. В сторону поспешно отходит. Всего и делов.
Агриэль шагает по шпалам, раз-два, изящные ботиночки топают по мокрой щебёнке усердно, раз-два. Одинокий путь в тумане, среди рельсов разветвляющихся широко: дороги есть, текут реками стальными вдаль, устремляются куда-то, бегут…а поездов нет, сиреневые огоньки, бриллиантами драгоценными перемигиваются в ночи загадочно, а для кого неясно…Дождь холодный, змеем шуршит. Заливается, охрипшим соловьём, пальцами мокрыми реквием выводя.
Сине-фиолетовая ткань плаща беспощадно отсырела, шарф откровенно вымок, превратившись в тряпку сырую противно лицо облипающую... Руки голые мёрзнут на морозе влажном, узоры охристые текут, каплями дождя потревоженные. Перчаток нет - одна у Гарри в комнатке осталась, вторая в руке находится, - порвана.
Злится Агриэль, недоволен, бурчит себе под нос обиженно:
«- Ну конечно насс не пригласили на сссобрание. Эй-ей, ну конешшшно, никогда не приглашают, как шше! Аи влах! А почему спрашивается, шшто мы хуже всех что ли? Тса уж конечно не хуже, кровью разве не вышли, чтоли? Оой сааа, совсем неуважают нынче, никуда не зовут, чччервя ссовут даже, а насс нееее! Ни о чём не спрашивают, ни о чём ссснать не хотят, ой ой…»
Заслышав шумок впереди, поспешно нож выхватил, метнуть приготовившись. Экспресс уже показался, фарами слепит локомотив. Агриэль напуган, не раздумывая, бросает нож со всего маху, потом уже Эллу замечает, кивает разочарованно:
- Ааай свла, женщина глупая всего лишь, не смей лезть под руку Нам!…Где все здесь, мы потерялись. Отвечай шшживо, глупая кошка, сссамка, еввы отродье…
Разозлившийся Костя пробирается сквозь болото, раздвигает камыш, льда коркой смерзшейся, хрустит травой исчахшей, ломая сухие стебли. Местами мелко, - водичка холодная едва лодыжки прикрывает, а вот местами…проваливается по пояс блондин, сделав неверный шаг, клацает зубами, лицом ткнувшись в жидкость зловонную. На языке вкус бензина вязкий, масляный, приторный. Сплёвывает. Выбираясь на сухое. Вот и Крещение досрочно отпраздновал, купание в прорубе!
Газетная заметка. Давняя. Припоминается…
1924 год краснознамённый. В Москве паника. Трагедия! Потекла канализация, и не где-то там, а под мавзолеем дедушки Ленина! Все в ужасе. Патриарх Тихон, впрочем холодную голову сохранив высказался, знаменитую цитату в истории запечатлев : «По мощам и елей»
Для Кости, тоже своеобразная купель подготовлена рождественская, - покрышки, грязь засохшая, бутылка проплывает пластмассовая не спеша, изъеденная гнилью этикетка - «Колокольчик» внутри даже плескается что-то мутное, - лимонад конечно дрянь, а вот название хорошее, жизнеутверждающее такое. Стекло под ботинками шуршит – красота! А впрочем, говорят вода ледяная целебными свойствами обладает, лечит, здоровья прибавляет, вот и проверит как раз, на своей шкуре. Оглушает ультразвуком вопль пронзительный.
- Аааааа, помогите, аааааа мамааааааа! Эээээй! Кто-нибуууууууудь! Милиция!!!!
Рачевский. Страшный дух болотный.
«- Привет Вселенная! Как дела? А я вот здесь…лежу, холодно, один, замёрз. Но мне вообще-то хорошо, даже очень хорошо, только о железку проклятую стукнулся, кажется сломал что-то, в ухе звенит, не слышно ни черта…»
Вселенная, барышня капризная, улыбнулась лукаво, томное выражение личику придав.
«Привет Урмиил, всё в порядке у меня, в шахматы играю, смертными балуюсь потихоньку, как всегда несправедлива, привередлива и чудесна одновременно, вот сейчас дождём исхожусь, а потом, может наплакавшись вдоволь, солнышком обрадую тебя, лучиком пригрею или снегом занесу, в скульптуру ледяную превращая"
Зашевелился проводник, поднимая голову тяжёлую, чавкнул штырь сытно, покидая местечко тёплое, остался один на земле металлический стержень вздыхая, жалобно обратился дребезжащим голоском: «А может, ещё как-нибудь на огонёк зайдёшь? одиноко здесь вообще-то, да…»
Горан кивнул, ощупывая острый конец трубы, присвистнул мысленно, зажигалкой пытаясь подсветить. Вытащил. Глядя с интересом на серебристый предмет, повертел в пальцах, пытаясь понять, как огонь извлечь. Вздохнул, зажигалки мнение выслушивая.
« - А всё ведь от чего Урмиил? От того что новшества эти, лукавым посланы моя радость, раньше-то люди брали огниво в дорогу, искру высекали как в сказке Андерсена, помнишь? Ведьмы, желания, собаки волшебные, солдаты умелые, в конце королём между прочим стал... камни друг о друга били, древнейшие люди, богам усердно поклоняясь, чтобы костёр зажечь. Огонь чудом был, даром благословенным человечеству с небес, а теперь каждый неуч волен себе пожар персональный устроить. Беда с этим прогрессом, беда!»
«И верно, беда»- Кивнул Горан поднимаясь, вернул зажигалку в карман. Вялую ревизию в голове производя.
« А что я, Урмиил? Я, как надо работаю – голова поспешно отозвалась – Хочешь факты, вот тебе факты, лови!
В лесу если потеряешься, первым делом мох ищи, тот что с севера растёт, тот чахлый. А с юга пышный. Поганки есть нельзя, и мухоморы тоже. Солнце на востоке садится, а человек кругами обычно по тайге ходит, там что-то с ногами говорят связано, то ли короче одна, то ли ещё что. Викинги Северяне, между прочим в тумане затерявшись Одина звали, Всеотца одноглазого
Херня хернёй конечно, ну сейчас чего-нибудь дучше найдём...
-Семь букв по вертикали, это мустанг, необъезженный дух Запада свободного, лошадь непокорённая, верный друг ковбоя значит, лассо, сапоги крокодиловые, смачный плевок махорки не пережёванной, на сковороду песка стеклом запеченного, дуэли, сводом солнца палящего благословлённые.
Не интересно? Ну ладно…
-Некая Лора Хендленд из Англии, Альбиона туманного острова Королевства соединенного, выложила портрет своей свекрови гренками! Не абы чем, а хлебом поджаренным! Так-то!
- Два Вояджера в 77ом году, человечество отправило, просторы космоса глубокого бороздить. Это тебе не наблюдатель, со всей символикой расчудесатой аховой. Это наука! И вот летят они в колодце вакуума бездонного, посылают эхо людей одиноких, цивилизациям иным. Золотая пластинка, чаянья планеты несёт в себе. Не нужны судьи землянам и высшие силы в ореоле сияния небесного, Бог не нужен и дьявол, о знаниях лишь мечтают, надежду горькую, из кубка бездонного пьют. Уповают
…И это не нравится? О том что ты здесь делаешь знать хочешь? Нууу брат, экий ты требовательный у нас. Умолкаю тогда. Пошёл ты…»
Покачал головой Горан, отсутствию боли радуясь. Побрёл к выходу, ведь где-то он должен быть…Вояджеры, чаянья , вот ещё о клубке бечевки гигантском вспомнил ни к селу ни к городу…а самое важное кажется всё ж таки, упускает. Вытер кровь из уха сочащуюся, шагнул в туман, двигаясь на юг. А может на север, или запад. В тумане всё едино, и Одина отчего-то звать не охота совсем.
...
Паша двигается следом за псом, проводником своим ненадёжным. Собака впрочем собрана на удивление, ведет целенаправленно, лишь пару раз глупости отвлекаясь. Первый раз жестяную банку смятую Паше приволокла, пытаясь всучить, довольно поглядывая на человека, второй раз палец сероватый приволокла, безжизненный. Подумав, грязной формы обноски потянула к Паше, присела рядом, кивая головой.
Сероватые потёки впереди видны слабо, окнами поезда подсвеченные, одежда на снегу валяется брошенная скомканная, перьев чёрных охапки, дождём к земле прибиты. Растекается каплями чёрными сажа, грязь жирная. Вой раздался неподалёку жалобный, по ушам ударяя.
Пёс за ухом рассеянно почесал, на Пашу с интересом глянув. Зевнул, беззубой пастью, пышным хвостом взмахивая. Поднялся, убегая вдаль радостно, очевидно миссию свою посчитав завершенной.