*Три одинаковые стрелки,
Три одинаковых пути.
И что, скакали мы как белки,
Чтобы не знать, куда идти?
Известно то, что за спиною.
Понять ли, что перед тобою?
...
А время текло себе неторопливой рекой, песчинками звонкими падало, опадало, низвергалось…
Как в том пошлом романчике значит, где автор не умеющий как следует писать, нагоняет и нагоняет прилагательных, превращая текст медленно, но верно в цветастое болото развесистой клю…хм…малины, вынуждая одинокого странника-читателя, подобно кораблю несчастливому, пробираться сквозь мели песчаные, путаясь в липких дебрях тёмно-зеленых водорослей, псевдо-сочинительства грошового.
Так примерно думал Горан, занимаясь своим узлом на бинте.
Может мысли у проводника были бы более радужными, чувствуй он себя чуть получше. Но...морозило, знобило, болела безжалостно правая рука, поднывая на разные лады и левая тоже болела, сочувствуя по всей видимости, подруге своей боевой в беду попавшей, а главное, не было подходящего журнала в пределах видимости, а потому, запас сегодняшних шуток таял катастрофически. На шкале настроения, спиртовой столбик «веселья-измерителя» был близок к нулевому значению.
«Надо у дяди Кости, если что, анекдотов одолжить, вот у кого позитива на троих хватит»
Мысленно хохотнул проводник. Значит ещё не время для сигнала SOS, и маленькие воображаемые люди, на маленьком воображаемом «Титанике» могли выдохнуть спокойно, возвращаясь к своим маленьким незначительным делам, как-то прогулки по палубе, чаепитие и…
«И дался же чёрт, этот корабль! А всё опять же дяде Косте спасибо, артист… больших и малых театров. Какой к дьяволу Титаник, причём он здесь вообще? »
Тут. Необходимо что-то вроде…
У зайца были нынче гости.
Мы, приглашённые за стол,
Нашли обглоданные кости,
Иссохший хлеб, пустой котёл.
А заяц разводил руками
И не знакомил нас с гостями
«Садитесь здесь, садитесь там,
Садитесь всюду, где хотите.
Садитесь в общем по местам,
Но место сами поищите.
Здесь занято, сюда никак,
А там сидит любой дурак».
Дальше мысль нечаянно сорвалась вслух.
- Что-то Гарри задерживается. Где его носит, вместе с сигаретами обещанными? Гости, гостями но должен же...– Вздохнул. И выдохнул шумно, Эллу заприметив. Пододвинулся, закашлявшись нервно. А впрочем, обрадовался, расплывшись в улыбке счастливой и суетливых фразах, ненужных:
- Привет Элла, хочешь расчёску? Т.е. не в том плане, что ты плохо выглядишь, а потому что…Ну расчёска. Да. Вот. Волосы расчёсывать. Ты и так хорошо выглядишь, но у меня гребешок есть, если что. Поверь, это не чтобы обидеть… Но наверное хотелось бы воспользоваться…А бинт просто можно повязать, без всяких мудрствований. Или соль нужна? – Тряхнул полупустой солонкой, стараясь достоинства голосу предать. – Да, Заколдованная Элла, Кай…
Охрип внезапно, на сиплое шипение срываясь. Решил заткнуться наконец-то, запирая властным жестом, глупый язык между зубами, следуя мудрой поговорке «Молчи, умнее покажешься…»
Бинтик тем временем, аккуратно соскользнув шёлковой лентой, оказался у Эллы в руках. Да и не бинт вовсе, а полоска ткани полупрозрачной, знаками и символами изящными испещрённая. Вытянув левую кисть покрасневшую, Горан молча кивнул Элле, стараясь сосредоточенно, до ломоты в глазах и косоглазия, глядеть на Костика-Младшего, тихонечко в своей бутылке ворочающегося.
Как-то там дальше было...
Пошло примерно в этом духе.
Алиса села у окна.
Вокруг неё жужжали мухи,
И ей пустой бокал вина
Любезно предложили гости,
Его придвинув длинной тростью
«Придворный шляпник я. А Вы?
А вы – Алиса. Как не кстати,
Что нет изюма и халвы».
«Я не люблю их». «Так оставьте,
Не ешьте их. Возьмите торт,
На нём английский натюрморт».
Однако. Торты, тортами.
Другое дело Влад. Как будто шарик гелевый, объёмный и цветной, так и распирало парня действиями, казалось, что если он сейчас немедленно что-нибудь не предпримет, не выскажется и не попытается поправить своё положение, столь незавидное нынче и глупое, то не выдержав давления внутреннего, лопнет прямо здесь. Официант уже ощущал приторный душок снисхождения и нежнейший флёр, томного презрения. Ещё чуть, и Влад Рачевский окончательно и бесповоротно превратится для этих людей в жалкого клоуна и неудачника. Такое уже происходило с Владом не раз, а потому, подобно псу, умеющему учуять колбасу, Рачевский очень хорошо умел чувствовать ту хрупкую черту, отделяющего «просто чудика» от несерьёзного, комичного даже, полудурка, с вечным клёймом на лбу: «Здравствуйте. Я Дурак. Очень приятно!
А спрашивается, почему? Он что ли в ресторане позорился?
Нет, не он!
Он по морде, людей честных бил?
Опять же не он! Тогда откуда эти ухмылки и шуточки? Нужно было показать свою серьёзность, немедленно и по-мужски.
Кивнул самому себе, хмыкнул, высказываясь.
- Ну значит так…уважаемые. Хотел бы я знать. Вот вы меня сюда приволокли, так и говорите, что дальше делать будем. Хватит уже пить водку! И смеяться надо мной не нужно, я вам не мурзилка, барышня. А смех без причины, признак сами знаете чего. Вот! У вас есть вообще какой-нибудь план?
- Ага, - не сдержался Горан хохотнув, - План Барбаросса называется, или нет подожди, План Эвакуации, при пожаре, звонить 01…
Ойкнул, пальцы сломанные потревожив.
Агриэль очнулся, к прежней теме радостно возвращаясь:
- У насс есть план, та-та, есссть, ай валай тса! А тавайте Шраму глазки ясные савяшем, помидорку на голову поставим и будем ношши метать по очереди. А если случано в глотку воткнётся или в пузо, то ушшше не специально будет, ссса ошшшибка маленькая всего-то лишь. Весело время проведём, ахха, с польсссой…
- Свистать всех наверх, дери вас дьявол морской во все дыры! Заткнуть грязные глотки, капитан на палубе!!!
Вернулся Гарри, вновь возникая из некой несуществующей дверцы, довольный и сияющий, что новая монетка серебряная.
И Было отчего, во-первых машинист принарядился, по случаю гостей неожиданных, жалким старикашкой прикидываясь. Лысым, горбатым, уродцем, с большой бородавкой тёмно-коричневой носу, гнилыми зубами, и зачёсанными поперёк лысины, сальными прядками жиденьких волос. Гарри новому маскараду радовался, примерно так же, как ребёнок может радоваться долгожданному подарку на День Рождения, он был весел, благодушен, и едва ли не посвистывал, размахивая длинными как у гориллы сухонькими руками
Во-вторых, у Гарри действительно имелся подарок, приготовленный для Дяди Кости, а потому, по птичьи глянув сбоку на блондина, протянул мужчине листочек
- Держи Снежок, на память от доброго старичка, хе-хе, девоньке нашей помятой сувенирчик! Вот рожица-то, можешь в свой альбом с сердечками занести. Смотри какая красота Белоснежка, К-ра-со-та!
Выговорил для пущего эффекта по слогам.
В руках у Кости пожелтевший листочек, грязный, помятый, рваными краями пушистой бахромой скалящийся и черно-белой фотографией Константина Евгеньевича же украшенный, - неприятной, бугрящейся опухолями, нарочито изуродованной неизвестным художником-шаржистом физиономией, зловредно глядящей поверх логотипа «N». Внизу только надписи не хватает, из серии «Внимание. Разыскивает милиция!»
Вместо этого, изящным шрифтом, чуть пониже то ли снимка, то ли рисунка, так искусно уродующего блондина Костика, было написано. «Всему персоналу! Предписывается! Нежелательное лицо № 2. Согласно договору 1-1, проявлять особую бдительность. Может быть опасен. Психически неуравновешен. Эмоционально не стабилен. Обладает…», далее уже к сожалению было не прочесть, ибо чернильные буквы, нещадно марало сальное пятно и дырка от когтя, пробитая в бумаге
Машинист, радостно расхохотавшись, треснул мужчину по плечу, вроде по дружески, а вроде чуть с подоконника человека не сбросил. Водрузил на пол острожненько пыльную сумку, покрасовался перед Гораном, предлагая оценить собственное тело.
- Да Мельхеор, мать его так дери, видишь как Гари машинист лопоухий умеет, не хуже наших-ваших! Самородок твою же дери в душу, грёбанный, вот сейчас доктор дойдёт до кондикции, и будет ваши задницы глупые лечить! – выудил из сумки новую бутылку, почёсываясь нервно – Как знал же, что уже выжрали, наглые рожи, чтоб вас молнией прибило. Ха-ха-ха-ха.
Настроение у Гарри было чудесное.
...
«Но торта нет». «Так не берите.
Взять то, чего в помине нет,
Нельзя. Поймите вы, поймите.
Мы тортик съели на обед.
Коль нет его, что говорить?
Зачем, зачем людей смешить?».