Грохот барабанов тайко в ушах Шина постепенно стихал, уступая место тихому пению водяных флейт-сякухати. Капли выбивали на его коже причудливую дробь, складываясь в рисунки, которых он не понимал. Слова Мастера Лю звучали в голове, заставляя тело Йодамы слегка вздрагивать. Что он видел? И что их ждет? Впрочем, это то как раз и не так важно. Что ждет их уже не изменишь. Это уже есть и как-то повлиять на это можно только одним способом. Выполнить свой долг. Зачем об этом думать? Люди полагают, что, размышляя над сложными делами, они могут разобраться с ними. Однако, когда они задумываются над чем-нибудь, у них появляются ложные мысли. Они не могут принять правильное решение, потому что в своих рассуждениях руководствуются стремлением к личной выгоде. У него не может быть никакой личной выгоды и личных желаний. Они неверной тенью остались на той земле, на которой он преклонил колени, давая клятву служить Императору и Ордену.
Страхи и сомнения — вот враги самурая. Закрыв глаза, Шин запрокинул голову, подставляя ее под тугие струи и позволил себе раствориться в вихре капель, пропуская энергию воды сквозь себя. Вода в любой своей форме, будь то дикий необузданный водопад или тихая сонная речка, несет в себе силу и спокойствие. Пока есть вода, есть жизнь. А если нет жизни, то и волноваться не о чем.
Выключив душ, Йодама докрасна растерся полотенцем. Мышцы гудели от наполняющей их энергии и готовности направить эту энергию в потребное ей русло. Быстро одевшись, самурай подошел к столу и налил себе немного чая. Вдохнул живительный аромат, наполнивший душу радостью и пробудивший далекие смутные воспоминания о чем-то родном и добром.
— Как хорошо, что в этом, стремительно меняющемся мире, похожем на облетающие на ветру лепестки сакуры, что-то все же остается неизменным. Например, чай. И нетерпеливость и поспешность моих русских друзей.— Негромко произнес Шин. И сделал первый небольшой глоток, смакуя напиток.