Свет отбрасываемый кострищем спрессовывал окружающую людей тьму в практически непроглядную черную стену. Однако так казалось только на первый взгляд, и если подолгу смотреть в иную от пламени сторону, то в сумраке четко вырисовывались силуэты разлапистых деревьев, и монолит скалы, и вереница храмовых ступеней. И небо...
Оно везде разное, но неизменно на каждом присутствуют звезды. А там где звезды, там и имена. Какой поярче - отдельное, а иным что помельче будут, так целой компанией и обзывают. Созвездия то бишь.
- Знаешь, - нарушил долгое молчание старик, - На небе ведь тоже стрелец есть. Знатный такой. О, о нем сложена целая история полная славы, интриг, предательства и бессмертия.
Слова плавно текли изо рта Монаха, и этот разговор нисколько не отвлекал его от основного занятия. Вот уже несколько минут дедуля пытался посохом поправить выпавшую из очага ветку. Причем делал это с таким азартом, что не многие завидев это занятие усидели бы на месте и не бросились помогать. Есть такое чувство, инстинкт доброты что ли? Упрямая деревяшка наотрез отказывалась полезать обратно в костер, всякий раз удачно минуя конец посоха, что лишь впустую чертил бороздки на прогретой огнем земле.
- Бессмертие... - завороженно повторил Монах, совершая очередную попытку подпитать пламя.
По тропе шли трое. Шли сюда к огню, к свету. Монах прищурившись уставился в темноту. Он знал, что рано или поздно все раскроется само собой, и будет ясно кто есть кто. Но все же лучше рано...