Таверна "Клотик"
Скупой глоток из кружки – теплый грог мягко кусает глотку жгучим привкусом рома и приторным – сахара. Греет, хотя на улице становится жарко, и палящее Карибское солнце начинает давить своими теплыми лучами на влажную землю, изгоняя из нее пар. Скоро станет душно, а этот мерзкий застоявшийся запах затхлости, от которого слабых духом сразу же тянет блевать, усилится многократно.
Но пока в кабачке, темном и тихом, почти свежо.
Де Акоста мизинцем выловил из своего кубка маленькую мошку – глупая тварь с размаху врезалась в алкогольное море и бултыхалась в нем, потирая лапками. Испанский мореплаватель, ныне просиживающий своё драгоценное время в таверне, легким движением раздавил муху, растер пальцами и сделал еще один неглубокий глоток.
Вторая неделя на суше. Ненависть к жаре и влаге становится все отчетливей; усиливается желание почувствовать соленый морской бриз на своем обветренном лице, ощутить скрип палубы под ногами, оставить позади назойливую жару зеленых островов, обвести тяжелым взглядом горизонт и заприметить новый курс, взяв на три румба влево.
Неосуществимо. По крайней мере, пока.
За всё это время – ни одного капитана, который хотел бы набрать новую команду. Ни единого.
Здесь становится слишком жарко. Капля пота скатывается по щеке, отчего становится щекотно.
Диего молчит. И смотрит на них.
Курчавый мужик со страшными шрамами на сизой морде и негр, здоровенный, словно шкаф. Два моряка, сошедших с корабля еще позавчера. Сидят и теряют оставшиеся деньги в трактире, потому что делать больше нечего – за попытку обмана обоих выгнали прочь с судна. Стоило бы поблагодарить, потому что могли отрубить кисть. Или плетей всыпать.
Диего задумался.
Я бы отрубил кисть.
- Сдавай.
- Еще карту.
- Атилла?
- Он Отелло.
- Я знаю. Берешь карту?
- Он немой.
- Я знаю. Ну?
- Еще одну.
- Хм.
- Перебор. Аргх, дьявол! Как ты это делаешь?
Диего не ответил, лишь забрал со стола свои пиастры. Свои, а также пиастры немого Отелло и его курчавого друга. Хорошие ребята. Только играть не умеют.
Совсем.