Падая, Алекс уже видел, что катастрофически не успевает. Вот Генка, в который раз уже обнаруживая поистине нечеловеческую скорость движений, прямо у него из-под носа хватает ружье, откатывается в сторону... В этой сцене подготовки его собственной кончины Алекс был лишь беспомощным наблюдателем. А что сделаешь, если инерция прыжка уже вовсю несет тебя вниз? Сейчас парень рухнет наземь, туда, где еще мгновение назад валялось ружье, подставит прямо под дуло свое распластанное по асфальту тело. Бате будет тяжеловато промахнуться, по такой-то цели. Чертова двустволка. Два ствола, два выстрела. То есть, в запасе у Гены есть еще один неизрасходованный - более чем достаточно, учитывая сложившиеся обстоятельства. Руки бы оторвать тому, кто придумал двустволку.
Но сдаваться было не в характере Алекса. Даже сейчас, в этом безнадежном положении, он все еще царапался, из последних сил хватался за утекающую прямо сквозь пальцы жизнь. Ну, или не-жизнь. От того, что его существование уже имело немного общего с человеческим, умирать окончательно Алексу сильнее не хотелось.
А ведь и вправду, по сути, это будет уже вторая его смерть... Первая была там, в подвале. Или, может, чуть позже, на Майском, над телом умирающего старика-сторожа? Это уж как посмотреть. Где она, смерть? Достаточно ли было расстаться с человеческим телом, или нужно было поступиться тем человеческим, что еще оставалось в душе?..
Идея пришла неожиданно. Сумасбродная, практически невыполнимая. Но Алекс не мог уйти, напоследок не огрызнувшись. Падая, он выхватил из заднего кармана брюк... фонарик. Тот самый, когда-то принадлежавший кладбищенскому сторожу. Щелкнула кнопка, и луч света прорезал предрассветную темноту. Прямо в лицо Генке. Ослепить, заставить замешкаться хоть на миг...
Одновременно с этим Алекс рванул в противоположную от него сторону, уже почти готовый почувствовать, как ему вспарывает живот выстрелом.