Голод. Черт, раньше он и не знал, что это такое на самом деле. Перед экзаменами всю ночь провел, занимаясь. Не жрал ничего. Долго. Очень долго. Зачем есть? Просто тупое ощущение в желудке. Первые несколько часов хреново – а потом привыкаешь. Так, на границе сознания что-то мелькает. Нормально.
Но сейчас… Все иначе. Все плохо. Черт, все очень плохо!
Но все же лучше, чем было в первый раз…
Боль. Жидкий огонь растекся по телу. Плазма. Бросает то в жар, то в холод. В животе словно засели иголки, стальные иголки – они режут, колют – больно, как же больно! Сам не осознавая, что делает, Александр медленно отполз в угол, размазывая по лицу слезы. Он умрет здесь. Загнется и умрет. Как собака, Боже, как паршивая псина! Только у псины объедки есть. Да. Объедки. Не хочу умирать. Не хочу. Есть, Боже, как же хочется есть! Шум, что это за шум? И запах… Пахнет… едой?
- Жрите, щенки. Обед пришел.
Сознание помутилось.
Александр закрыл глаза и задышал. Медленно. Размеренно. Вот так. Вдох-выдох. Давай. В дыхании вся жизнь. Если любишь бегать, то знаешь, что ты должен уметь дышать. Вдох. Дышать – это важнее всего. Выдох. Вот так. Вдох. Сколько раз он простывал из-за этого бега, а все никак не уймется. Выдох. Любит он бегать. Да. Вот бы побегать сейчас. Бег здорово прочищает голову.
Господи, как же хочется есть! И кровь…
Парень резко выдохнул сквозь зубы:
- Господи…
Нужно было отвлечься. Отвлечься. Да. Отвлечься. Это просто, а? Вот сейчас. Отвлечься.
Кровь. Почки. Да, он читал что-то. Про вампиров. Нет, про психов. Про больных придурков. Про больных придурков, пьющих кровь.
Теперь я тоже больной придурок, а?
- Кровь… Наши почки не могут справиться с кровью. Я читал про это. Не могут они справиться с кровью, ну не могут никак. Мы бы уже давно загнулись, - пробубнил парень, непонятно к кому обращаясь.