Идет-бредет, склонив голову, уперев подбородок в ключицу, прижав руки к изящной талии. Приближается, тихонько подходит, и, кажется, сопит. Резко дергает головой, с хрустом шейных позвонков, со спазмом всего тела. Видно, как изо рта капают алые капли, у уголков нежных губ собирается розовая пена. Видно, как заплывшие глаза, которые до того были скрыты челкой, багровеют кровоподтеками. Вздрагивает, как будто бы ошпаренная. Кашляет. Нечеловеческим хрипом заходится. Дрожит крупной дрожью. Плохо ей. Очень плохо.
- Беги, - шепчет она тихо, и почти не слышно это из-за стука зубов, словно бы сковал её мороз, и холод зверский, хотя на улице уже стало жарко – слишком жарко, чтобы ходить в чем-то теплее футболки.
Вздрагивает опять. Застывает в десяти шагах от вас. Стоит на цыпочках. Исходится кровью её красивый ротик. Замечаете, что позади за ней тянется след из карминовых капель.
Вздрагивает. Утробно рычит, словно сумасшедший зверь, пёс цепной. Разводит в стороны руки, кричит, громко, дико, совсем не по-человечески. И бросается вперед. На ствол пистолета. Как будто наплевать ей на него. На всё наплевать. Дрогнуло в ней что-то. И сломалось.