Вспышка тяжелого, яркого света озарила все вокруг. И если бы Крис в это время не уткнулся носом в карту, а стоя на краю обрыва мечтательно разглядывал очертания далекого Каприка-сити, то с нормальным зрением можно было бы попрощаться. Писатель вскочил со своего места, и не веря своим глазам уставился на растущий ядерный гриб. Когда-то он читал описания очевидцев выживших после Сайлонской. Они говорили, что это самое прекрасное, и одновременно самое страшное зрелище во вселенной. Очень было похоже на то...
- Дева Афина, что же это такое?.. - сознание литератора отказывалось воспринимать такую реальность.
Однако вид стремительно расширяющегося концентрического круга, идущего от эпицентра взрыва смел все сомнения.
- "Это не учения!" - Крис вмиг вспомнил брошюрки, которые в его детстве были чуть ли не на каждом углу. В них нарисованный человечек падал в ямки, нырял в подвалы, залазил под стол. Теперь таких не встретишь, выбросили за ненадобностью. Как оказалось напрасно.
Томсон развернулся спиной к ужасному детищу взрыва и прожогом бросился за корягу. Он упал, больно стукнувшись животом о какой-то камень, уткнулся лицом в пахнущую травами землю и закрыл уши руками. Как человечек из брошюры.
Сперва пришла ударная волна - тот самый расползающийся круг. Порыв ветра смерти, пытающийся повалить все на своем пути, вырвать, поднять и унести с собой в преисподнюю. Это был совсем не тот невинный шалун, трепавший не более как минуту назад макушку путника. Старый лес затрещал, застонал под напором злого ветра. Земля под Крисом заходила ходуном. Где-то рядом рухнуло дерево. Внезапно все затихло, погрузилось мертвую немоту. Но лишь для того, чтоб содрогнуться от невероятного звука ядерного взрыва. Ни одна, самая яростная гроза на свете не способна породить такой гром. Человек провалился в пропасть забытья...
Крис очнулся посреди Каприка-сити. Откуда он понимал что именно здесь? Ведь город изменился до неузнаваемости: пропали все гордые высотки, испарились пруды и фонтаны. Вокруг, куда хватало глаз - лишь горы щебня, битого кирпича, да покореженные, выгоревшие остовы автомобилей. И пепел. Он медленно плыл по воздуху, припорошивая руины подобно мелкому снегу. Во рту стоял отвратительный привкус гари.
Писатель подвелся на ноги, обтряхивая одежду от вездесущего белого пепла. Рюкзак куда-то делся, и Томсон пошарив вокруг взглядом так и не смог его обнаружить. Вдруг тишину прорезал звонкий детский смех. Затем снова. Крис определил, что звук доносился из бывшего парка. О том, что это до атаки был именно парк свидетельствовали чернеющие пеньки некогда живых деревьев. Как гнилые зубы старухи они теперь уродливо торчали на белеющей поверхности.
Крис пошел на смех и посреди парка набрел на чудом уцелевшую детскую площадку. Скрип не смазанных цепей качели, на которой раскачивалась маленькая девочка неприятно резал ухо. Светло-русые косички весело болтались вверх вниз, вторя движению простенькой, подвесной конструкции. С каждым взлетом девчушка так искренне заливалась хохотом, что писатель невольно улыбнулся.
- Эй, девочка, что ты тут делаешь одна? Где твои родители?
Ребенок вздрогнул от чужого голоса, и опустив ноги начал притормаживать движение качели, пока та совсем не остановилась. Крис находился со спины милого создания, и чтоб не напугать ее приближался медленно.
- Не бойся меня, я хочу тебе помочь. Вместе мы их отыщем. - он осторожно положил ладонь на хрупкое, детское плечо, и обошел девочку сбоку.
Томсон взглянул в ее лицо и тут же с ужасом отдернул руку. Оно было мертвенно бледным, бледнее чем падающий им на головы пепел. Изорванные губы, и глаза... Вместо глаз у девочки грубыми нитками были пришиты большие черные пуговицы, как это делали раньше на игрушках.
- Мои глаза? - беззубый рот раскрывался и выбрасывал наружу неправдоподобно чистые звуки.
Крис попятился от качелей выставив перед собой руки. В горле застрял неродившийся крик. Ноги предательски за что-то зацепились и он упал навзничь. Еще не коснувшись земли писатель потерял сознание.
Второе пробуждение было не менее жестким. На спину давил походный рюкзак, а губы покрылись коркой запекшейся крови. Он был в лесу, на том самом месте...