Смятые перины и хаотично разбросанные по кровати подушки. Несколько выкуренных английский сигар, ещё не получивших широкую известность и популярность во Франции. Бутылка красного сухого бургундского, наполовину опустошённая. И револьвер прямо на кровати. Сегодня опять был приступ самоубийственной меланхолии. Когда это началось? Не далее как месяц назад. Всё осточертело, наскучило до коликов и опротивело. Этот Париж, эта столица мира... На каменную мостовую Рю де Флювер, извивашуюся у порога дома, да на спокойные воды Рейна уже нельзя смотреть без отвращения. А эти званые балы... красивые молодое дамы - такие чопорные с виду, холодно-отстранённые, распутницы в душе, но снежные королевы с виду? Сколько можно, скажите? А раньше это всё устраивало. Хотя нет, раньше это всё не надоело, а ещё раньше было в новинку.
Мысли о самоубийстве никогда не посещали ранее Кристоффа. А сегодня о нцелый час смотрел в дуло револьвера (разряженного) и думал о чём-то о своём. Грустном. Рядом лежал шомпол и россыпь дроби, однако де Вожирар отбросил эту мысль, подумав. Двадцать два года... жизнь ещё не началась, а ему уже скучно в этом мире пышности и галантности. Красивые романтические вечера уступили место простой охоте завоёвывать сердца и чувствовать тепло женского тела, а последняя игра в карты закончилась дуэлью. Хотя, наверно, дуэль была бы неплохим выходом из ситуации, если бы всё прошло как по плану. Однако вместо того, чтобы раскрыться и принять смерть, как избавление, он сам застрелил де Леона. Насмерть. Вот такая ирония. Де Вожирар слышал о местах гулянок и разврата где-то в центре Парижа и уже даже всерьёз подумывал над тем, чтобы переодевшись в слугу или простого мещанина побывать там - Кристоффу плевать было на свою репутацию (итак не ахти какую), да и он не сомневался, что его на узнают и не уличат, но что-то пока останавливало. И это был явно не барьер между знатью и простолюдством.
Де Вожирар страдал. Однако страдал сам, молча, ни с кем не делясь. И даже лю Лувье, живший в комнатах напротив, ничего не знал и даже не догадывался. На людях Кристофф держался как обычно. И хотя чёрные мысли одолевали его и там, он этого ни капли не выказывал.
Когда Андреа принесли завтрак, Кристофф уже оделся. Одевался он сам, не прибегая к помощи Фремо. Да и вообще Фремо жилось шикарно - минимум работы и неплохие деньги! Хозяин попался самостоятельный... Только присматривай за кобылами (конюшим молодой хозяин не доверял), да относи одёжки в чистку, да оружие чисти, да письма по утрам приноси. Вот и всё, в общем-то. И Фремо старался. За такие деньги, что ему платили, можно было и постараться.
И не успел Кристофф, провожая взглядом молоденькую Андреа, спросить себя "Где же этот бездельник Фремо?", как Фремо оказался тут как тут с пачкой писем и поклонами вкупе с приветствием. Письмо от отца... на потом... письмо от Эвелины Болеарской... пробегусь как-нибудь взглядом... приглашение на бал-маскарад во дворец... это уже интереснее. Гм... "Граф де Вожирар... ла-ла-ла... бал-маскарад даёт сама королева Анна Австрийская... пришлашены...". Достаточно интересно.
- Эй! Фремо! Для тебя задание. Сегодня вечером у меня бал-маскарад! Мои мерки ты знаешь, отправляйся к мастеру и закажи мне маску... красно-чёрную кубиками маску Арлекина. К также подашь мой лучший выходной костюм. Ступай, - небрежным жестом, уже глядя на письмо, Кристофф отпустил слугу.
А пока... пока на прогулку. Пешую. Карету брать нет охоты. Хотя... быть может Булонский лес? Нет-нет... просто по городу. По улице Голубятен до улицы Фер, оттуда на бульвар де Монпасан и к Рейну - снова смотреть на его воды и сжать чуда. Чуда, которое прервёт череду скукоты...