Мир пуст. Сер, безлик, одинок. Я всегда это знал. Я чувствовал, я видел, осязал, понимал. Но не хотел признать это. Для меня факт безликости всего мира был свидетельством того, что я тоже безлик. Я – всего лишь потребитель, обыватель, мирно пасущийся пушной зверек, чья шкурка пойдет на разделку, когда он перестанет приносить. Когда станет не нужен.
Я – ноль. Несуществующая единица в бесконечно огромном пространстве, заполненным вакуумом. Меня нет. И этот я, держащий в руке слабое безвольное существо – самый настоящий я. Тихий. Безмолвный. Тощий. Неспособный защитить, приласкать и обогреть. И тот я, которым я пытаюсь стать – сильный, ловкий, умный и умелый – просто подделка. Жалкий фэйк, ложь, фальшь. Безумие всего мира сваливается на меня огромной тяжестью, и я уже не могу дышать. Маленькое рыжее существо говорит со мной. Это не кот. Это что-то другое. Что-то странное. Обиженное. Злобное.
Маленький, ядовитый, отравленный демон мести. Мести и одиночества.
Он впивается когтями в мою руку, и я слышу, как кожа рвется на лоскуты, но я не чувствую боли – лишь грусть тонко, четко, умело обвивает моё предплечье, врываясь ржавыми гвоздями в кости. Он харкает кровью на прозрачный асфальт, под которым прячется блеклое серое ядро нашего мира, а я безвольно падаю на колени, вытянув правую руку, и чувствую, как по щеке течёт слеза – одна маленькая слеза, неожиданно возникшая в уголке моего гнойного глаза; сморгнув, пустил ее вперед, на волю.
Прости, - всхлипнув, изрёк я, - это я никому не нужен, малыш. Я в холоде. Во тьме. Я никому не нужен, малыш. Прости.
Еще одна. Еще одна. И еще.
Малыш обвился вокруг моей шеи, крепко затянув своей странной сущностью мою жалкую душу. Я бесшумно разревелся, роняя прозрачные слёзы на серый прозрачный асфальт. Моя серая прозрачная рука истекала кровью, а я смотрел на серое прозрачное небо, не в силах вдохнуть, чувствуя лишь вселенскую горечь и сковывающий страх одиночества. Я не видел Лэнса. Я не видел Малыша. Я не видел ничего – только серую прозрачность бытия. И мне было больно. Было так больно, как не бывает больно даже самым одиноким одиночкам в их одиноких жизнях.
- ПРОСТИ! – сухо прокричал я, закрыв влажные глаза, которые должны были воспалиться и стать покрасневшими, - ПРОСТИ МЕНЯ! Я НЕ МОГУ! НЕ МОГУ! – сквозь громкий стон и плач взрослого человека проскальзывал тихий призыв души, - оставь меня. Пожалуйста, оставь. Я не хочу. Не могу.
Прозрачный мир смотрит на меня гнойными глазами. Он пахнет ржавчиной. Кровью. Мне больно.
- Освободи меня. Помоги мне. Я не хочу. Не могу больше, - медленный, неразборчивый шёпот вперемешку с всхлипываниями, - помоги. Всё не так. Я не уверен. Я не знаю. Ты должен. Ты сможешь. Я – нет.
Ты – сможешь.